— Найду, — сказал Элемрос, — еще раз спасибо.

Он повернулся и зашагал к лестнице на первый этаж, сопровождаемый восторженно бормочущим ткотом.

— Нам определенно суждено попасть в город тысячи зеркал. Смотри как все удачно складывается. Это закон реки, приятель. Если уж попал в нее, то приплывешь туда, куда она тебя принесет, главное, чтобы несла она тебя в нужном направлении.

Гриф стоял возле зеркал и молча смотрел на свое нечеткое отражение в золотой поверхности. Выставочный зал постепенно погружался в теплый послеобеденный коктейль, смешанный из фильтрованных лучей солнца, процеженных сквозь старые жалюзи и почти невидимых пыльных облачков.

После того, как тень от золотого зеркала осторожно коснулась носка его ботинка, Гриф вынул из кармана мобильник и набрал номер.

— Он придет сюда ночью, — тихим бесцветным голосом сказал он. — Можешь присоединиться к нам.

На этом можно было бы и закончить очередную главу нашей с вами истории, но я, пожалуй, повременю.

Я посредственный писатель, поэтому не имею ни малейшего представления о том, как назвать то, что слишком маленькое для очередной главы и не является ни эпилогом, ни прологом, так что назову это просто по-киношному.

В другое время, в другом месте

Местные жители называли ее Гибельной скалой. Подниматься на ее вершину было довольно легко, так как, по сути, никакая это была не скала, а просто берег моря, высоко поднимавшийся над водой. Гибельным местом этот каменистый берег делало то, что 360 дней в году сильнейший ветер дул здесь 24 часа в сутки, а по неизученному до сих пор феномену, низко висевшие тучи постоянно извергали молнии, время от времени ударявшие прямо в камни, лишенные всякой растительности. Местный коллекционер периодически продавал на интернет-аукционах фульгуриты — причудливые фигуры, всевозможных форм и размеров иногда даже похожие на застывшую молнию, получающиеся из смеси песка, воды и воздуха, сплавленных воедино ударом небесного огня. Собирал он их в те пять дней, когда ветер над Гибельной скалой стихал, а сквозь грозовые облака робко проглядывало тусклое холодное солнце.

Среди старожилов ходила легенда, что именно на эту скалу упал поверженный дьявол, после битвы с Богом. Именно этим объясняли суеверные персоны клетку из молний, в которую была заключена Гибельная скала, можно сказать, круглый год.

Считанные единицы отваживались подниматься сюда, кроме того отчаянного, ну или алчного коллекционера, даже в дни относительного затишья, а уж о том, чтобы приходить на этот проклятый берег в любые другие дни, не было и речи. Нужно было быть самоубийцей, хотя удивительное дело, но и сводить счеты с жизнью сюда никто не приходил. Вероятно, не было желающих делить могилу с дьяволом, пусть даже мифическую. В общем, если и существовало на земле место, достойное называться проклятым — это было оно.

В тот день, о котором я тут по мере сил пытаюсь рассказать, ветер на Гибельной скале дул особенно сильный, волны были необычно высокие, ну а молнии сверкали еще чаще обыкновенного. Даже местные жители, привыкшие ко всему, время от времени вздрагивали и бормотали под нос проклятия вперемешку с молитвами, когда особенно сильный удар грома нестерпимым грохотом разрывал тишину в клочья.

Прямо в центре этого ада на земле, всего в нескольких метрах от обрыва и клокочущих внизу водоворотах мутной от ярости воды, скрестив ноги и, положив вывернутые ладонями вверх руки на колени, сидел обнаженный по пояс человек. Глаза его были закрыты, и он не обращал внимания ни на ужасающее удары обрушивающихся на скалистый берег тонн воды, ни на пронзающие воздух «стрелы дьявола», как иногда именовали молнии местные жители, ни на ледяной воздух, превращающий в пар спокойное дыхание сидящего.

Он дышал медленно, и, я бы даже сказал, старательно, что ли. Сначала надувался живот, следом за ним грудь и после небольшой паузы воздух выходил из неплотно сомкнутых губ в виде легкого белого облачка. За исключением передней части тела, незнакомец был абсолютно неподвижен и очень походил на изваяние из камня. К слову говоря, сидел он так вот уже два часа и казалось, ничто не может нарушить эту невозмутимое, замершее спокойствие во плоти. Даже ударившая всего в метре от него молния, оставившая причудливый фульгурит, той совершенно неописуемой красоты, которую может создать лишь стихия.

Ну а сразу же после этого одновременно произошли две вещи:

Ткот из рода бастерий прошел по тропе в наш мир.

Незнакомец на Гибельной скале широко раскрыл глаза.

Глава седьмая

Дорога до дома заняла всего 10 минут. Она заняла бы не больше 3–4, если бы Элемрос не выбрал тот из двух автобусных маршрутов, что выбирали для себя романтики и влюбленные. Ну или туристы. Мэр городка принял решение пустить вторую автобусную линию вдоль берега моря. Так что автобус выезжал через восточные городские ворота, объезжал город по периметру и возвращался обратно, затратив в три раза больше времени, чем первый, практичный маршрут, идущий прямо.

Элемрос был практичным человеком и потому всегда выбирал короткий маршрут. Но сегодня, сами понимаете, был особый случай. Требовалось привести мысли в порядок, поэтому сейчас Элемрос сидел, держа на коленях без умолку болтающего ткота, совершенно не обращая внимания ни на него, ни на открывающийся за автобусным окном вид на море, тихое и спокойное, переливающееся всеми оттенками оранжевого, из-за уже почти опустившегося за горизонт солнца.

Родители Элемроса пропали 7 лет назад. Они не уехали в очередную экспедицию, не попали в аварию, ничего такого. Просто ушли из дома вечером и не вернулись. Элемрос так и не вспомнил до сих пор, что же за последний разговор состоялся у них тогда, перед исчезновением. Из кино и литературы он знал, что это важно.

Но он не помнил.

Все что осталось в памяти — это лица родителей, довольно смутные, и слова Марты о том, что их больше нет в их с Элемросом жизни. Как я уже рассказывал, в доме не было даже их фотографий…

И вот сейчас, спустя столько лет, Элемрос был абсолютно уверен в том, что все забыл. Забыл, что когда-то у него были папа и мама, забыл и навсегда успокоился.