За окном и правда мелькнул свет фар. Что ж, видимо, и правда пора.

Глава 3

Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.

Уильям Шекспир.

Домчал меня Яндекс, несмотря на пятницу, лихо и с ветерком. Или мне, погружённому в глубокие раздумья о необычайном путешествии, дорога показалась короче по вполне известным причинам? Не знаю.

Судя по тёмным окнам квартиры, мои девчули всё ещё отрывались в мегамоле. Я наскоро сообразил быстрый ужин: яичница с колбасой и бакинские помидоры создают необычайно гармоничную ауру. Кофе и процедура по настройке нейротрона здорово раззадорили мой аппетит. Быстро слопав горячую горку оранжево-розового великолепия, я соорудил себе пол-литровую кружку сладкого чая с лимоном и устроился с ней у компьютера. Понимая, что никаких предметов мне забрать с собой не удастся тем не менее порывшись у младшей в столе, извлёк обычную восемнадцатилистовую тетрадь в клетку. Память памятью, но как-то систематизировать знания всё же стоит. Некоторые фактические данные следовало обновить, а кое-что и переосмыслить заново.

Стоило открыть гугл и обратиться к поисковику, как меня начало постепенно, но неумолимо заваливать кучей нужных и ненужных подробностей. Уже через час, когда в квартиру ввалилась троица дорогих моему сердцу дам, галдящих и роняющих пакеты с покупками, я готов был плюнуть на идею с историческим самообразованием и это дело на самотёк. Схватившись за факт приезда моих дорогих и любимых, как за соломинку, я отключил монитор и вышел встречать вернувшихся в коридор.

При виде дочерей и благоверной снова защемило сердце.

— Голодные? — спросил я, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал.

— Нет!

— Не, пап!

— Уф, сколько можно? — последние слова принадлежали супруге. Зная своих дочерей, готов биться об заклад, что фудкорт за время шопинга посещался минимум дважды. А что? Кто хорошо ест, тот хорошо работает. Тем более что на фигурах Лизы и Дарьи это не отражалось. Всё-таки питались девушки, ориентируясь не только на хотелки и красивую обёртку.

— Тогда, может, чайку? Я с травками заварил. Духмяный! — предложил я, тут же поймав озабоченный взгляд жены. Ну да, я в последнее время не балую своих домашней излишней заботой. А тут надо же, чай с травками…

— Было бы здорово, — кивнула она и присела на пуф, чтобы стянуть туфли со слегка опухших стоп.

— Ты иди в кресло, я чай туда принесу. Заодно и в таз воды налью, — прокричал я, направляясь в кухню. Дочери уже разбежались по комнатам: настало время сетевого общения.

Когда спустя пять минут я вошёл в гостиную с тазиком горячей воды, жена уже ожидала меня, продолжая подозрительно сверлить взглядом.

— Что-то случилось, Гавр? — спросила она, прикрывая от наслаждения глаза, едва её ступни погрузились в зеленоватую от экстракта хвои воду.

— Нет.

— А с чего вдруг ты такой внимательный?

— Просто захотелось, — я присел на пол у кресла и, опустив руки в воду, начал массировать Ольге ступни.

Минуты три длилось напряжённое молчание.

— Тебя уволили? В отпуск не отпускают? — настороженный голос жены звучал глухо.

— Нет, с чего ты взяла? Просто соскучился, — решил я свести всё к избитым приёмам семейной игры. Понимаю, грубо. Но надо же было что-то сказать? Не говорить же, что менее чем через десять часов наш самолёт взорвётся на взлёте. Чёрт! Как же хочется плюнуть на предупреждение Странника и увезти моих дорогих подальше от всего этого. Спрятать так, чтобы никто не нашёл. Глупо? Однозначно. Но как совладать с вновь накатившим отчаянием? Помогла мне в этом супруга. Как обычно, одним из своих наиболее действенных способов.

— Можешь не стараться. Секса сегодня не предвидится. Я устала, как последняя сволочь. А завтра ещё вставать ни свет ни заря…

— Так поедем на аэроэкспрессе, удобно и не опоздаем, — попытался я вставить предложение. Какая разница, как мы приедем на досмотр? Универсум точно не рухнет.

— Да? А четыре чемодана ты попрёшь на себе, Геракл ты мой засушенный? — ну всё, началось! Хотя, может, и к лучшему. Отведёт душу за полчасика, только крепче спать будет. Правда, получасом благоверная не удовлетворилась.

За комп я сел через полтора часа, немного злой, но полностью излеченный супругой от чувства острой тоски, связанной с будущим расставанием.

— Пап, чего это ты Первой мировой заинтересовался, — младшая заглянула в монитор, положив голову мне через плечо, — решил податься в ролевики или реконструкторы?

— Что-то в этом роде, птица моя. Вот ломаю голову: дали задание выяснить главные подробности событий, в которых мог участвовать мой прадед, а твой прапра…соответственно. Не знаю, с какой стороны подступиться.

— И что решил?

— Лопачу исторические сайты. Сопоставляю даты. Куча информации…

— Фу! Так ты до утра ничего толком не отыщешь, только глаза испортишь.

— Да? А ты с чего бы начала?

— Я? — Дашка задумалась всего на минуту, — это тот дед, в честь которого тебя назвали?

— Ну, да… Пронькин Гавриил Никитич.

— Так он же, вроде бы, полный георгиевский кавалер? Нет? Можно поискать по архивным спискам отмеченных солдатским Георгием, там и подразделение должно быть и полный его боевой путь.

Я очумело уставился на дочь.

— Дашка, ты гений! — мой вопль заставил жену на секунду выглянуть из спальни. Дочка же умудрилась избежать моих загребущих лап, намеревающихся захватить её в плен и затискать до девчачьего визга, — спасибо! — я послал воздушный поцелуй младшей, показавшей мне язык, прежде чем скрыться в своей комнате.

Теперь работа закипит, я уверен. И в тетради, наконец, появится что-то похожее на план с датами и цифрами привязки возможных событий, ожидавших меня зимой 1915 года.

N-кий Сибирский стрелковый полк! Гениально, а если бы я искал наобум? Там этих сибирских полков десятки! Хорошо хоть пехота, а не артиллерия или пулемётные роты. Хотя Ремесленник говорил, что навыки прадеда перейдут вместе с его телом по наследству… Хм, блажен кто верует, а как оно будет на практике? Я даже не знаю, как он призывался. А система призыва в Русской императорской армии была ещё та! Без таблицы и не разберёшь.

Итак, призыв в действующую армию с 21 до 43 лет. Служили три или четыре года, в зависимости от рода войск, в строевых частях. И пятнадцать лет в запасе. Семь — в 1-й очереди и восемь — во 2-й. Были помимо обязательного призыва и добровольцы, пользующиеся определёнными льготами. И вся эта братия обзывалась «регулярами», то есть регулярными войсками, в отличие от Государственного ополчения, куда зачисляли всех не вошедших в «регуляры». Ополченцы же, в свою очередь, делились на резервистов,