Ниночка вскочила со стульчика, чуть за борт не упала. Колоколов молчал.

Ниночка спохватилась, овладела собой, вернулась.

– Пожалуйста, – спросил по-русски Дуглас, делая вид, что не заметил ничего. – Как далеко есть место метеорита от реки?

– Недалеко, – ответил Колоколов. – Дня три верхом, однако. Если дождей не будет. Может, четыре.

– Это очень интересно.

– Что ж там интересного? – удивился Колоколов. Дуглас продолжал по-английски:

– Небесные тела такого размера не попадались в недавней истории человека. Не исключено, что это целая планета, что сорвалась со своей орбиты и столкнулась с Землей. Есть такая точка зрения некоторых астрономов.

– Да хоть две планеты. Мне без разницы.

– На той планете могли сохраниться следы инопланетной жизни.

– Видел я как-то метеорит. В Иркутске, в музее, – возразил Колоколов. – Черное железо. И камень. Не бывает в них ничего.

А сам подумал: «Хорошо, что я велел Мюллеру Костю взять. Свой глаз там нужен. Мало ли что!»

– Я мечтал бы увидеть собственными глазами это небесное тело.

– Хочешь – иди, смотри, – сказал Колоколов равнодушно. – Нам с Мюллером не по пути.

– К сожалению, не могу. Я связан словом с Вероникой.

– Ну раз связан, тогда и говорить нечего. Спасибо за чай. Вероника в разговоре не участвовала, только переводила

взгляд ясных серых глаз с одного на другого и подольше останавливала его на Ефреме Ионыче – ее все больше привлекал этот широкий, уверенный в себе, сильный мужчина. Настоящий конкистадор, золотоискатель. Ей привелось недавно прочесть книгу американского писателя Джека Лондона, который столь романтически писал о золотоискателях на Аляске. Колоколов был из этих людей. А она? Там у Джека Лондона были такие, как она, – стройные, сильные, решительные женщины.

Хорошо, что мистер Ефрем едет с ними. Так спокойнее. Он знает всех, все его уважают и даже боятся. Если кто-то и может помочь, то только мистер Ефрем.

* * *

Ночью к берегу приставать не стали. Фарватер широкий. Колоколов смотрел, чтобы шкипер не выпил лишнего. Потом пошел в каюту. Лег на койку. Дугласа не было. Видно, прохлаждался на палубе со своей Вероникой. Ничего, время терпит.

А сон не шел. Навалились заботы – приходится все в голове держать, всякую мелочь, никому нельзя довериться. Приказчика в Булуне сменить надо – ворует, песец в том году плохой был, какая-то болезнь напала. Слышал, что шайка у Вилюйска объявилась, надо бы охрану у рудника увеличить. А Дуглас все не шел. Давно спать пора. Ведь не у барышень сидит так долго. А может, сидит? Мало ли что! Вдруг за борт упал? Колоколов улыбнулся такой мысли, но все же поднялся, накинул тулуп – на палубе холодно, – вышел. Вторая каюта напротив. Постоял, прислушался. Тихо. Вышел на палубу.

Синь вокруг, ночь настоящая, звезды. Из высокой трубы вырываются красные искры и летят низко над палубой.

На самой корме видны два человека. Согнулись, чтобы не видно, отмахиваются от искр, долетающих из трубы. Шепчутся. Колоколов сразу узнал, что это Дуглас и его слуга.

В этом разговоре была неправильность. Слуга с хозяином не шепчутся без особой на то надобности ночью, тайком от людей. Им и днем шептаться не положено. Два вывода сразу сделал Ефрем Ионыч. Первый – англичанину есть что скрывать и что замышлять. Второй – отношения между слугой и господином совсем не такие, как кажутся днем да непосвященному взгляду. Куда ближе. Колоколову хотелось подобраться поближе, послушать. Но заметят, да и не поймешь, о чем говорят. Колоколов еще немного поглядел на иностранцев и пошел спать.

Дуглас вернулся только через полчаса. Колоколов сделал вид, что спит. А скоро и в самом деле заснул.

* * *

Второй день прошел тоже без приключений.

Один раз пристали к берегу – покидали дрова со второй баржи на буксир.

Костя перешел на буксир, обедал с отцом, ходил кругами вокруг Вероники. Колоколов велел подтянуть шитик, что плыл за буксиром на канате, и отправил сына обратно на баржу. Чтобы разговаривал с Мюллером, ума набирался. А сам снова пошел пить чай к англичанам.

На этот раз внимательно присматривался к китайцу. Но ничего не заметил. Тихий, кланяется. Чай готовит добрый.

После чая велел Ниночке переводить разговор с Вероникой.

Ниночка чуть успокоилась. Хоть и поглядывала на паузок, как там Костя, но уже не так нервничала – это Ефрем Ионыч заметил. И хорошо. Колоколов стал расспрашивать англичанку про ее жизнь с отцом, как они в Африку ездили и в Индии жили. Англичанка отвечала с готовностью, улыбалась.

Они смело глядели друг на друга – Колоколов и Вероника, словно уже знали что-то недоступное другим.

Непонятно было Колоколову, чувствует ли это Дуглас или занят своими рассеянными мыслями? Но китаец заметил – Ефрем Ионыч перехватил его внимательный черный взгляд.

– Дуглас сказал, – заметила Вероника, – что вы предложили ему присоединиться к профессору Мюллеру, чтобы обследовать упавший метеорит?

– Если ему хочется, я не возражаю, – сказал Колоколов.

А глазами показал: даже мечтаю об этом, чтобы убрать его подальше.

– Я тоже не возражаю, – сказала Вероника, – но Дуглас считает своим долгом сопровождать меня. Это так благородно с его стороны.

– Если что, мы о вас позаботимся, – сказал Колоколов. – Не хуже, чем господин Робертсон. Он наших мест не знает, а нам все ходы и выходы известны.

– Но, может быть, на обратном пути мы заедем поглядеть на этот камень?

– От Лены до того камня дикой тайгой идти несколько дней, – возразил Колоколов. – И то верхами. Тут нужно быть к тайге привычным. Иначе не дойдешь.

– Нет, – сказал Дуглас. – Я дал слово мисс Смит и сдержу его.

– Ну и держи, – вздохнул Колоколов.

И опять перехватил взгляд китайца. Словно тот хотел вмешаться, но сдержался.

К вечеру задул ветер, он гулял по морю Лены, поднимал волну, баржи болтались за кормой. Потом пошел дождь. Он шел зарядами, будто плескало небо. Ночью ветер утих, дождь полил ровно, мирно. Берега скрылись за водяной завесой. Колоколов поставил Ахметку следить, чтобы шкипер не прикладывался к бутылке. Дуглас сидел в каюте – всю задымил своей вонючей трубкой. Проходя между каютами, Колоколов услышал, как девушки разговаривают в каюте – значит, примирились. Вероника говорила оживленно, подолгу, Ниночка отвечала коротко.

Если бы Колоколов знал английский язык, он наверняка бы улыбнулся: за прикрытием мирных слов девушки вели разведку, вежливые, но настороженные.