С женским полом у Джокер тоже были проблемы: не задерживались подруги в ее жизни, переезжая из города-на-болотах в более приятные места, выходя замуж за аристократичных снобов и обрывая все прежние связи, да и Джей, надо признать, не всегда была права в том или ином случае. В итоге, в тот момент, когда ей была нужна поддержка, ибо она просто сходила с ума от горя и ревности, возле нее никого не было. Наверное, именно тогда Джокер и решила, что больше никогда и никому не покажет своих истинных чувств и эмоций. Именно тогда, когда она выла, вцепившись зубами в подушку, чтобы не разбудить соседей, она поняла, что навсегда останется одна. В тот момент ей было трудно представить, что она когда-нибудь позволит хоть одному мужчине прикоснуться к себе. Впрочем, прошло два года, случайные прикосновения перестали вызывать в ней дрожь отвращения, но о том, чтобы завести себе, например, любовника, Джей не задумывалась. До этого момента.

И сейчас, трясясь в служебном экипаже, подпрыгивающем на многочисленных ухабах разбитой мостовой, она ощущала себя живой. Впервые за два года.

Надо смотреть правде в глаза: злые слова Лиса, услышанные ранним утром, попытки Вэрда ее разозлить, встреча со старым другом, все это дало неожиданный результат: она совершенно не чувствовала себя сейчас сталью. Нет. Сейчас она чувствовала, как в ее груди расцветает огненный, сжигающий изнутри, цветок надежды на лучшее. Даже не так. Стремления сделать свою жизнь лучше.

Кокон треснул, и Джокер не знала, радоваться этому или нет.

Она уже привыкла быть стальной леди, и люди вокруг нее уже привыкли к ней. Как они отреагируют на прежнюю Джей, если ей вдруг вздумается вновь стать именно Джокером, оправдав свой позывной не только игрой в покер?

Ведь когда-то позывной был ей дан именно исходя из поведения. Пожалуй, многие старожилы восьмого участка помнят, как она развлекала всю братию детективов, громко рассуждая о том, стоит ли повесить на двери капитанского кабинета табличку «Соловейка-соловей» (тогда Кут был одним из детективов, а пост капитана занимал Алекс Соль, сейчас благополучно перебравшийся в столицу), чтобы всем было понятно, что про повышение жалования начальник заливисто врет. Соль тогда разозлился и на два месяца лишил ее премиальной прибавки к жалованию, но смех коллег тогда Джей ценила больше.

Когда-то ей действительно хотелось подарить миру хоть немного радости. Она не терпела постных лиц вокруг себя, предпочитая дурачиться и нести всякую чушь, чтобы развеселить всех вокруг.

Но когда ей понадобилась помощь, возле нее никого не оказалось. Никто не пожертвовал своим временем, чтобы узнать, что случилось. Ее возвращение в восьмой участок было принято окружающими, как само собой разумеющееся. Никто не спросил: почему ты вернулась? Никто не поинтересовался: что с тобой?

Как выяснилось, клоун в юбке никому не нужен. А стальная леди — тем более.

Только Кут провожал ее сочувственными взглядами, и теперь Джей знала, почему. Да, теперь у нее еще есть Лис. Заботливый Лис, испытывающий к ней искреннюю симпатию.

Это у нее есть сейчас. А тогда — никого.

Ты никому не нужен, если у тебя проблемы. У каждого есть свои дела. Ты нравишься людям лишь тогда, когда у тебя все хорошо.

Никому нет дела до твоих дел.

Экипаж остановился, и Джей обнаружила, что они прибыли на место. Не дожидаясь, пока возница спустится и подаст ей руку, она легко спрыгнула на грязную мостовую и, бросив через плечо фразу о том, что ждать ее не нужно, толкнула дверь неказистого здания морга: одноэтажного, когда-то белого, а сейчас изобилующего грязными подтеками серого и желтого цветов. Маленькие оконца, сквозь которые почти не проникал и так скудный свет вечно скрытого тучами солнца и плоская крыша, покрытая черной черепицей, вызывали у Джей стойкие ассоциации с сараем, но было бы странно, на самом деле, если бы морг выглядел дворцом.

Дверь скрипела уже как год, но смазывать, видимо, ее никто не собирался. Джей зашла внутрь и чертыхнулась: газовые рожки горели, но так тускло, что почти ничего не освещали, и дверь в конце длинного коридора едва угадывалась.

Стало немного жутковато.

Джей глубоко вздохнула, вспомнила, что она — сталь и двинулась вперед.

Пора заняться делом.

Джей обнаружила мастера смерти возле трупа Востина Ероха, раскладывающего пасьянс прямо на груди мертвеца. Простынь, накрывающая вчерашнюю жертву, в некоторых местах пропиталась красным, что было весьма удивительно: вчера Джей показалось, что из несчастного вытекла вся кровь.

— Детектив Крис, я не скажу, что сильно счастлив вас видеть, но ждать именно вашего появления мне это не мешало, — вместо приветствия возвестил Пив…кин. — Сегодня утром я закончил исследование тела, отчет на столе.

Он даже не поднял голову, продолжая раскладывать карты. Пасьянс назывался «Пара», и насколько было известно Джей, полностью сложить его было практически невозможно. Особенно при таком свете: все светильники были потушены, окна, в этой комнате больше напоминающие бойницы и по слегка округлой форме и по размеру, почти не пропускали неяркий свет, к тому же стекла были грязными. Честно говоря, Джей с трудом могла разглядеть масть и достоинство карт, хотя приблизилась к мастеру смерти практически вплотную.

Отсутствие нормального освещения делало и так не очень жизнерадостную обстановку еще мрачней: шкаф из темного дерева, вперемешку забитый книгами, ретортами и странными железками, часть из которых имела явный налет ржавчины, каменный пол, серый, как и вся жизнь города-на-болотах, пустая кушетка, на которой лежали сложенные тряпки, наполненное грязной водой ведро. Но мастер смерти не выглядел удрученным: пожалуй, легкая улыбка на его губах Джей не мерещилась, а была настоящей.

Странно. Он что, здесь совсем один? Судя по количеству мертвецов, которых Джокер заметила, пока искала Пива, работы здесь — непочатый край!

— Приветствую вас! — склонила голову Джей и шагнула к небольшому столику, заваленному грязными колбами, ошметками ваты, не всегда чистыми, и перьями для письма. На самом краю лежала небольшая стопка бумаги, и Джей схватила верхний лист.

Прочитав по диагонали обрисовку первоначального положения трупа (бантик и смазку она видела сама), она опустила взгляд вниз страницы, где мастер смерти описывал результаты ментального исследования и вскрытия (хотя, вскрывать-то уже было нечего: убийца сделал это сам), и обнаружила, что резать тело Пив не стал, ограничившись осмотром и считыванием ментального эха.

Как и все мастера смерти, Пив был ментальным колдуном.

«Эхо нестабильно, кожа жертвы ослепла от тумана Часа Тишины. Основные показатели: холод, озноб. Глаза жертвы так же слепы: в ходе глубоко считывания выявлены предметы: шпага, мужские пальцы. Во рту жертвы обнаружены значительные следы машинного масла, используемого для смазки.»

Ничего нового.

— Почему вы не разрезали его? — поинтересовалась Джей, борясь с желанием разорвать отчет на мелкие кусочки. Она надеялась, что посещение морга хоть как-то поможет, а на деле выходило, что и сюда она тащилась зря.