– Да, вам. Если вам не трудно. Няня придет к пяти часам. Очень прошу вас посидеть с ребенком пару часов. Боюсь ее оставлять одну. Вы помните, где я живу?

– Нет, н-у-у… Да, помню. Только…

– Второй подъезд, квартира 47. Спасибо вам огромное.

– Нет, подождите, вы не поняли. Я занят и не собираюсь…

Она положила трубку и лишила меня радости сразу отказаться. Посмотрел на себя в среднем зеркале в надежде найти хоть малейшее сходство с матерью Терезой, но не нашел. И как понимать эту выходку? Я повернул на Тверской в сторону метро «Аэропорт». Несколько раз пытался дозвониться Анне, но безуспешно. Наверное, она отключилась. Это не женщина, а сплошные проблемы. Она меня подталкивает послать ее в жопу, резко и без бабла. Надо же быть такой безответственной матерью, чтобы наглотаться таблеток, оставить ребенка одного в квартире и просить о помощи у малознакомого сына своего мертвого любовника. Да пошла она! Нет, сука! Придется поехать и, наверное, «скорую помощь» звать. Нет, лучше нет. Но я вчера вел себя как исключительно воспитанный и интеллигентный человек. Думаю, она неверно истолковала мою вежливость. Еще не ясно, как она отреагирует, когда вернется в реальность. Буду звонить нашему врачу.

– Константин Игоревич, добрый день, это Максим.

– Привет, Максим, сколько лет сколько зим.

– У меня к вам дело. Знакомая напилась успокоительных таблеток и вот засыпает. Ребенок один дома. Я еду к ним прямо сейчас. Пока не решил, стоит ли вызывать «скорую помощь». Вы не могли бы тоже приехать, просто проверить ее состояние? Хотя, думаю, ничего страшного. Можете назначить ректальные свечи в мозг.

– Шутник ты, Максим. Записываю адрес. Возраст какой? Ты только должен мне позвонить сразу по приезде, я тебе подскажу, что надо сделать до того, как я доберусь.

Тверская и Ленинградская – две улицы, по которым ездить запрещено разумом. Я просил у высших сил одну небольшую интригу как подтверждение кризиса брака длиной в семь лет и чувствую, что кто-то наверху занялся этим вплотную. Нет, номер не пройдет. Приеду, узнаю, как живет мать-одиночка, посмотрю на ребенка внимательно и ближе к вечеру узнаю, сколько бабла нужно для моего душевного покоя. То, что она мне позвонила утром в таком состоянии, может свидетельствовать о крайнем цинизме или неизлечимой тупости. При любом раскладе все закрою деньгами.

Я держу руль крепко. Музыку не включаю. Пытаюсь заблаговременно решить, как мне себя вести в квартире и что с этим ребенком делать, пока Анна будет «отдыхать». Вот попался! Это в каком сериале она узнала, что из меня получится хорошая няня? Ясно одно. Сегодня в любом случае прекращу свое участие в этом театре. Знаю, я слишком мягкий. Не умею твердо отстаивать свою позицию перед женщинами. Все началось еще в первом классе – я влюбился в толстую грудастую училку. Что бы она ни говорила, для меня она стала самой авторитетной сисястой женщиной за пределами семьи и оставалась таковой до второго класса.

Вот, я заехал во двор. Два алкаша перед шлагбаумом, преисполненные сознания своей значимости и важности миссии охраны среднего класса.

– Это ты к кому собрался, мужик? – поинтересовался самый худой, сидя на корточках.

– В сорок восьмую квартиру, откройте, пожалуйста, человеку плохо.

– Как человека зовут, знаешь? – включился в беседу второй.

Он был в грязном спортивном костюме, с туловищем медведя, сальными волосами, выпуклыми глазами, пораненными руками и явно отходил после смены.

– Анна Янина.

– Знаем такую, а вы ей кто?

Худой встал и подошел к моей машине, изображая тяжелую походку.

– Я друг. Мужики, откройте, я и правда тороплюсь. Или подскажите, где можно машину припарковать.

– Нигде! Тут решаем мы, кому и как машину ставить. Понял?

Сало в спортивном костюме повысил голос, не отвлекаясь от процесса нарезания колбасы.

– Тимур, не груби! Слышь, ты! Моя смена, я решаю. Тут видно, мужик солидный, вежливо все истолковал, а ты сразу хамить стал.

Худой взял верх. В данный момент на этих пяти квадратных метрах, где мы все находились, он был главным. Власть. У него пульт от ворот, бутылка водки в руках и нашивка на спине «ЧОП».

– Да, да, твою мать! – ответил жирный.

– У Тимура плохой день, не обижайся на него. Ну, ты понимаешь! Жизнь у нас тяжела, а просвета нет. Все, все требуют зарплаты, еле хватит на еду. Ну, ты понял! Понял? Или нет? Ну, понял-понял, вижу.

Худому можно было бы ответить и словами, но я предпочел дать ему триста рублей, все, что было из мелких. Поднялся на второй этаж, нажал на звонок. Открыла Анна в халате, босиком, бледная, с покрасневшими глазами. За ней пряталась маленькая девочка, та самая Алина с фотографии.

– Заходите. Простите меня, но все знакомые куда-то пропали и только вы смогли приехать. Алина, это Максим, друг дяди Славы, поздоровайся. Максим, заходите.

– Здравствуйте, – настороженно проговорила Алина.

– Привет, Алина.

Мы вошли в первую комнату. По набору мебели квартира была похожа на съемную. Угловой диван, два кресла, одно из которых было завалено мягкими игрушками. Посередине журнальный столик, совсем небезопасный для ребенка, с острыми углами и стеклянной поверхностью. Плазменный телевизор на стене, а вся аппаратура на полу. В правом углу лежали диски DVD и стопка журналов. Шторы, когда-то белые, плотно закрывали окно.

– Извините за бардак, не успела прибраться. Вы можете в этой комнате посидеть. Алина уже взрослая, мешать вам не будет. Через пару часов придет няня, к этому времени постараюсь тоже встать.

Она говорила все тише. Она не притворялась, а вправду была измождена. Допустим, я понимаю: потеря кормильца и все такое, но это не повод довести себя до такого состояния. Даже сейчас ее красота была особой. Она села на диван возле меня. Алина выбирала себе фильм в углу. У Анны обнажилось правое колено, она скрестила руки и уставшими глазами посмотрела на дочь.

– Вы идите, не беспокойтесь. Я подожду няню. Можем с Алиной посмотреть фильм вместе. Идите, идите.

Она медленно направилась ко второй комнате, а я внимательно посмотрел на ее щиколотки и в этот момент решил, что у той, с которой я изменю жене, будут такие же щиколотки. Но это не может быть Анна. Гармоничная, но проблемная баба мне не нужна. Хоть бы мне удалось сейчас включить ребенку мультик и запереть девочку в комнате. А сам дождался бы, когда Анна заснет, овладел ею и вернулся бы к Алине, как ни в чем не бывало досматривать кино. Нет, это лишком. Как я только могу о таком подумать? Я позвонил врачу. Сказал, что все нормально, извинился и обещал приехать к нему в гости с коньяком.

– Алина, сколько тебе лет?

– Мне семь, а вам?

– Тридцать.

– А моей маме двадцать девять.

– В каком классе ты учишься?