Неоднократные утверждения Бауэра, что фирма избегает традиционной рекламы по профессиональным соображениям, также представляют добродетелью очевидную необходимость. Что могла бы рекламировать McKinsey, даже если б хотела? Журналист Хэл Хингдон писал в книге «The Business Healers» («Целители бизнеса»): «Консалтинговые услуги менеджменту – искусство слишком сложное, чтобы его можно было разъяснить на ограниченной площади рекламного объявления. Консалтинговая фирма может убедительно говорить разве что об исключительной компетентности своих сотрудников. Эффект этой рекламы был бы такой же, какой получила бы римская католическая церковь от рекламирования Бога на двух страницах журнала Life».[77]

Так что же определяло успех McKinsey? Бауэр посвятил всю жизнь защите профессии консультантов. Во-первых, говорил Бауэр, «успешный консультант – личность, и благодаря этому он нравится большинству людей».[78]Благодаря той же личной привлекательности консультант McKinsey должен проникать в высшие круги сообщества, в котором живет или работает. От консультанта ожидают того, что он войдет в состав местных советов, будет участвовать в деятельности благотворительных организаций и даже ходить в церковь. Такое использование отношений в сообществе как бизнес-стратегия – еще одно проявление прагматического идеализма Бауэра (у кастовой системы McKinsey были отличительные особенности: Генри Гоулайтли, консультанта, работавшего в Нью-Йорке, выставили из фирмы, когда обнаружилось, что он – гомосексуалист. Труман Капоте, друг Гоулайтли, иногда останавливавшийся в его доме на Лонг-Айленде, дал героине своего романа «Завтрак у Тиффани» имя Гоулайтли: после того как стали известны подробности его частной жизни, его отправили в длительный отпуск по «медицинским причинам»).

Во-вторых, консультант McKinsey своей внешностью должен был внушать уверенность. Сочинения Бауэра полны описаний людей, взятых им на работу отчасти благодаря их облику. «Я счел, что внешность и личность [Гаррисона Роддика] привлекательны», – записал он однажды.[79]А вот другая запись: «Уолтер Вих… внешне приятный человек в возрасте под 50».[80]Один бывший консультант McKinsey рассказывал, что еще в 1990-х годах очевидной отличительной чертой сотрудников фирмы оставалось их соответствие концепции «клубного человека», такого, которому предлагают вступить в клуб для богатых.

Одержимость Бауэра внешними данными была типична для того времени. Когда в 1969 году Джордж Макдональд Фрейзер начинал писать свою многотомную хронику жизни молодого аристократа Гарри Пэджета Флэшмена,[81]можно было подумать, что он наделил антигероя произведения как раз теми чертами, какие искал Бауэр в своих новых сотрудниках: «Его голубые глаза навыкате, не мигая, смотрели на мир с безмятежностью, характерной для патриция, чей самый дальний предок тоже был рожден патрицием. Это взгляд, за который parvenue отдал бы половину своего состояния, ничем не встревоженный взгляд испорченного любимца фортуны, непоколебимо уверенного в том, что он всегда прав, а мир устроен для его комфорта и удовольствия».[82]

Консультант McKinsey обычно тоже был высок ростом. Один из недостаточно высоких консультантов-соперников предположил, что McKinsey издавна брал на работу людей ростом выше среднего по одной причине: история показала, что на высокорослых обращают больше внимания. Догадка верна: в ходе недавних раскопок мавзолея китайского императора Цинь обнаружилось, что средний рост рядового пехотинца составлял менее 170 см, средний рост гвардейца – 185 см, а генерала – 190 см.

Бауэр ввел обязательный дресс-код: консультанты должны носить темные костюмы, шляпы и носки с подвязками. Длинные носки обязательны потому, что Бауэр терпеть не мог вида «живой, грубой плоти». Морис Каннифф, работавший в фирме в 1963–1999 годах, помнит требования протокола так, как если б столкнулся с ними только вчера. «Только длинные носки, – рассказывал он. – А перо на шляпе должно лишь чуть выглядывать над лентой».[83]

Консультант McKinsey Джек Вэнс вспоминает: «Надо было носить носки с подвязками и шляпу. Нельзя было носить галстуки-бабочки, и бог знает почему были запрещены усы». Или носки с геометрическим рисунком. Согласно одному из известных преданий фирмы, Бауэр в 1996 году присутствовал на собрании клиентов, на котором молодой партнер осмелился продемонстрировать под манжетами брюк носки с рисунком. Вернувшись в офис, Бауэр разорвал один из подписанных им синих меморандумов – тот самый, где узаконивался надлежащий вид носков. Как-то в воскресенье он даже провел собрание, посвященное правильной манере одеваться.[84]Еще в 1990-х годах консультантам предписывали никогда не выходить из кабинетов без пиджаков, хотя находиться в кабинетах разрешалось и в рубашках. До 1995 года фирма не позволяла лучшим сотрудникам работать на дому. Конкуренты и клиенты по-прежнему потешаются над консультантами McKinsey, особенно над их запонками.

Однажды Бауэр дал разумное обоснование введенных им стандартов одежды. «Если ваша работа – помогать клиенту обрести смелость и пойти по пути, обозначенному фактами, вам надо сделать все возможное, чтобы свети к минимуму все то, что может отвлекать его внимание, – сказал он своему биографу Элизабет Эдершейм. – Если у вас очень смелые, революционные идеи, вероятность того, что их выслушают, существенно возрастает, если в вашей одежде нет ничего революционного… Представьте себя пассажиром самолета. Пилот появляется на борту в шортах и ярком шарфе. Вы испытаете такую же уверенность в благополучном окончании полета, какую испытываете, когда пилот одет в форменную рубашку с четырьмя шевронами на погонах? Дресс-код, в сущности, всецело связан с тем, что вы хотите сделать: выстроить необходимое доверие и определить вашу роль».[85]Каковы ни были бы причины и обоснования, но Бауэр стремился во что бы то ни стало уничтожить индивидуальность консультантов. В 1962 году сотрудники McKinsey позволили себе осторожно и мягко пошутить над своей фирмой, выпустив «Раскраску для консультантов», в которой все надо было раскрашивать черной или серой краской. Давний партнер фирмы Уоррен Кэннон сравнивал дресс-код McKinsey с одеждой «гробовщиков среднего достатка».