— Коснитесь пламени, — сказала она, — и вы убедитесь, что оно жжет, следовательно, вы живы, так же как и я! И если только я не ошибаюсь, вы больше не больны. Я полагаю, вы хорошо выспались?

— Действительно, — признала Марианна, после того как не колеблясь протянула палец к огню и тотчас отдернула, — я давно уже не чувствовала себя так хорошо, однако я не могу осмыслить то, что вы мне сказали: мой супруг живой… пришел к вам в дом? Значит, вы знаете его и… видели?

— Тогда как он никогда не давал вам такую возможность, — спокойно заметила княгиня. — Все это совершенно точно! Дитя мое, — добавила она, придвигая к кровати устланное козьей шкурой забавное Х-образное кресло, — мой возраст позволяет мне называть вас так, — вполне естественно, что вы задаете много вопросов в связи с вашим странным положением.

Я могу, я полагаю, ответить на некоторые из них, но не на все! Видите ли, я давно знакома с семьей Сант'Анна.

Когда я была ребенком, дон Себастьяно, дед вашего супруга, часто гостил у моих родителей. Он очень дружил с ними и передал эту дружбу своим наследникам.

Вполне естественно, что после драмы, запятнавшей кровью всю его семью, юный Коррадо, избегавший долго оставаться в Италии, где он не мог жить открыто, зачастил к нам, уверенный, что найдет здесь радушный прием и понимание его ужасного несчастья.

Внезапно пробудившееся любопытство Марианны затмило все другие чувства, все опасения и страхи, которые она испытывала после пробуждения. Нет сомнения, у этой женщины был ключ от тайны, окутывавшей ее невидимого супруга. И этот ключ она хотела получить. Неспособная больше сдерживаться, она прервала ее.

— Итак, сударыня, вы знаете?

— Что знаю, по-вашему?

— Причину, из-за которой мой супруг жил практически в заточении в доме своих предков? Причину, из-за которой мне были известны только его голос из зеркала, рука в белой перчатке за черным занавесом и далекий силуэт всадника в белой маске? Причину, из-за которой он женился на мне, незнакомой ему и беременной от другого, потому что этот другой был император, вместо того чтобы самому произвести на свет наследника?

Княгиня Морузи согласно кивнула:

— Мне известны все эти причины, которые, по сути дела, являются одной!

— Тогда скажите мне ее! Я хочу знать… Я имею право знать!

— Действительно! Но я не имею права… Я… Вы задали мне единственный вопрос, на который я не могу ответить. Но охотно сообщу вам, что, вопреки словам этого демона Дамиани, Коррадо жив. Я полагаю, что в последний момент что-то более сильное, чем он, отвело руку негодяя. И он промахнулся: Коррадо был только ранен. Тогда негодяй не посмел закончить начатое и ограничился тем, что заковал его в цепи в подвале старого дворца Соренцо в Венеции, считая, что там он сам умрет. Но вместо этого князю удалось выздороветь, восстановить силы и освободиться…

Марианна мгновенно вновь увидела просторный вестибюль венецианского дворца, который был также и ее тюрьмой. Она вновь увидела убитых черных служанок, грузное тело Маттео Дамиани, задрапированное в шитый золотом плащ, распростертое на ступеньках лестницы, истекающее кровью, с железными наручниками и цепями на груди. И все эти тайны, которые она спрятала в глубинах памяти, снова выплыли на поверхность, но теперь освещенные новым светом…

— Итак, — сказала она медленно, словно поглубже вникая в смысл произносимых слов, — итак… это был он, кто в Венеции в ту ужасную ночь убил Дамиани и его рабынь?

— Совершенно верно, это был он. И, сделав это, он не отомстил, а просто осуществил самое обычное правосудие. Дамиани был осужден за все его преступления и казнен. Это право и долг князя.

— Я и не возражаю. Но тогда почему же он скрылся? Почему не пришел ко мне, чтобы все объяснить? Я тоже была пленницей в том дворце, он должен был сказать вам об этом.

— Он так и сделал, — подтвердила княгиня.

— Вместо этого он отворил мою темницу и бежал неизвестно куда, даже не подумав разбудить меня. Однако он был у себя, и никто не мог его ни в чем упрекнуть. Мы могли бы, наконец, спрятать трупы, или вместе дождаться полиции, или не знаю уж что… Он освободил меня, но тем не менее его бегство поставило меня под угрозу, ибо полиция могла обвинить меня.

— Нет, раз вы также были у себя. Что касается Коррадо, в Венеции ему было необходимо скрываться еще больше, чем в Лукке, так как он не мог показать свое лицо. Если бы он это сделал, его никто не признал бы. Люди военного губернатора приняли бы его за самозванца, арестовали и, безусловно, казнили бы. Поверьте, ему невозможно было остаться.

По-прежнему эта раздражающая тайна, доводившая Марианну до отчаяния! Найдется ли когда — нибудь кто-нибудь, кто согласится наконец посчитать ее взрослой женщиной и открыть секрет, известный уже нескольким? Правда, большинство из них уже ушли из жизни…

Тем не менее, инстинктивно отыскивая возможность проникнуть в тайну, Марианна заметила:

— Как же тогда он смог это сделать, не имея возможности появиться в Италии под именем Сант'Анна, и что он делает здесь?

— А кто вам сказал, что он живет здесь под своим настоящим именем? Это почти так же невозможно, как и под небом Венеции. Только я и мой младший брат Жан, придворный переводчик, знаем, кто скрывается под именем Турхан-бея.

— Турхан-бей? — переспросила ошеломленная Марианна. — Вы хотите сказать, что князь Сант'Анна стал… мусульманином?

Старая дама от души рассмеялась. Смех ее был такой искренний, звонкий и необыкновенный, что Марианне вдруг показалось, что она попала на голубятню среди воркующих голубей.

— Никоим образом! — вскричала княгиня, закончив смех глухим кашлем. — Тогда бы ваш брак был недействительным, и трудно поверить, чтобы князь Церкви приложил руку к такой мрачной шутке. Ведь это ваш крестный, не так ли, устроил этот брак?

— Действительно, он, — сказала молодая женщина, охваченная новой надеждой. — Неужели вы тоже знаете его?

— Нет! Но я знаю, кто он. Что касается псевдонима князя, он получил право гражданства здесь по милости султана Махмуда за спасение его августейшей жизни от нападения двух змей во время охоты на Каппадосе.

Его величество удостоил своей дружбой того, чьего настоящего имени он не знает и принимает за богатого иностранного купца, соблазненного красотой императорского города и образом жизни в нем…

Марианна удержала вздох разочарования. По-видимому, невозможно заставить старую даму раскрыть то, что она считает чужой тайной! И тем не менее, по мере того как ей открывались новые детали, касающиеся странной особы, за которую она вышла замуж, необходимость узнать побольше возрастала и раздражала ее.

— Сударыня, умоляю вас, — попросила она в конце концов, — не говорите мне больше ничего… или скажите все. Мне надоели все эти вопросы, которые тяготят меня и на которые никто и никогда не согласится ответить.