Двор лесопилки загромождали высокие штабеля различного вида древесины. Плотники поместья были обеспечены солидным запасом брусьев, напольной доски, балок и столбов – всем, что им требовалось. Под началом главного лесничего Уильяма Стори трудились тридцать человек, и, как и в садах, в частности одна семья, Эннеты, поколениями работала лесниками.

Генри Мейбер, ставший главным егерем в 1896 году, крупный, крепко сбитый мужчина, переехал в Хайклир из Восточной Англии. Он ездил верхом на кобе[26]и увлеченно изучал окрестности. Мейбер проживал со своим семейством в доме под названием Бродспиэр, выходившем на обширные лужайки, спланированные Кэпебилити Брауном. Дом располагался неподалеку от загонов для выгула птицы в Пенвуде, соседней деревне. Здесь выращивали молодых фазанов, а затем выпускали на исходе весны в леса поместья и оставляли там доходить до зрелого возраста как раз к сезону охоты.

Это было чрезвычайно престижное место, поскольку охотничьи угодья Хайклира принадлежали к числу крупнейших эдвардианского периода. Лорд Карнарвон считался одним из лучших стрелков страны, а его близкие друзья, лорд де Грей и лорд Эшбертон, соперничали с ним за это звание. Эти вельможные охотники были бы беспощадны в своих суждениях, если бы сочли, что лорд Карнарвон не должным образом устроил гон зверя или же его подвел егерь. Мейбера всегда чрезвычайно заботила погода, местонахождение птиц, а также возможность обеспечить лорду желаемую добычу. У него были четыре помощника и пятнадцать человек в распоряжении. Всем им предоставили коттеджи, и они проживали в самых дальних уголках поместья, чтобы патрулировать границы для защиты от браконьеров. Главный егерь подчинялся как лорду Карнарвону, так и майору Резерфорду.

Подобно всей прочей челяди в поместье, Мейбер выражался без обиняков. Однажды утром он приветствовал лорда Карнарвона следующими словами: «Извините меня, милорд, пока вы еще не подошли, я прошу вас встать с подветренной стороны, потому как миссис Мейбер сказала, что больно уж этим утром дыхание у меня неприятное».

Некоторые из садовников подрабатывали за дополнительную плату загонщиками во время зимней охоты. Один паренек из семейства Дигвидов был перехватчиком на гоне для Мейбера, когда тот застал его справляющим нужду у дерева. «Эй ты, Дигвид, брюквенная твоя башка, кончай разбрасывать навоз и займись своим делом!»

У него был сын, Чарлз Мейбер, который вырос, изучил окрестности и, в свою очередь, занял должность главного егеря.

Георгианский двор с кирпичной оградой U-образной формы к западу от замка вмещал в себя небольшую пивоварню, а также верховых и ездовых лошадей в обширных, мощенных камнем стойлах. Здесь же держали и экипажи. Конюхи размещались в помещениях, расположенных наверху, по два человека в комнате, их сундуки, набитые пожитками, стояли в торце кроватей. Артур Хейтер прибыл, чтобы занять место младшего конюха и кучера в 1895 году. Паренек родился в семье фермеров, и новая должность была явной ступенькой вверх. Артур любил ходить за лошадьми и блестяще управлялся с ними, шепотом утешая, когда они были в подавленном состоянии. На конюшне стояла по меньшей мере дюжина лошадей, на каждую пару приходилось по конюху, так что работа тут кипела вовсю. Артур подчинялся главному кучеру, Генри Брикеллу, который вез хозяев в день их свадьбы. Брикелл, сдержанный мужчина, находился в услужении с давних пор и пользовался большим доверием.

Никто не мог знать этого, но Хайклир вступал в золотой период. Жившие и работавшие там застали ослепительный расцвет безмятежного существования. Правила соблюдались всеми: миры хозяев и людской взаимодействовали в соответствии со строгим регламентом. Новая графиня, даже с грандиозными идеями и деньгами для их претворения в жизнь, вряд ли могла бы осуществить большие долговременные перемены. В 1895 году Британская империя была на вершине своего расцвета, королеву Викторию отделяли всего два года от бриллиантового юбилея, и Великобритания, вне всякого сомнения, являлась наиболее процветающей и мощной страной на земном шаре. То было время мира и прогресса, наивысшей веры в свои силы. Угрозу старым обычаям представляли не личности наверху, а новые технологии и крупные политические силы, преобразующие общество и равновесие в Европе.

Но если бы вы спросили Генри Брикелла, что он думает о будущем, он, возможно, не проявил бы такого уж большого оптимизма. Престиж его работы падал все ниже как знамение грядущих перемен ввиду пристрастия лорда Карнарвона к техническим новинкам. Пятый эрл исследовал возможности, открывающиеся с использованием новой лошадиной силы – автомобиля.

Лорд и леди Карнарвон отправились на Рождество в Хэлтон-Хаус через неделю после того, как попрощались со своим августейшим гостем, принцем Уэльским. Довольные друг другом, самими собой и окружающим миром, они не имели оснований сомневаться, что жизнь в обозримом будущем продолжится восхитительной чередой балов, охот и путешествий за границу. Супружеская чета с нетерпением ожидала, как их будет беспредельно баловать Альфред, который, будучи евреем, тем не менее праздновал Рождество с большим размахом и соблюдением традиций. Праздник служил предлогом для званого вечера, и, хотя хозяин дома не собирался участвовать в религиозных ритуалах, следовало насладиться красотами светской стороны сего явления. Это было предсказуемо веселое событие с участием закадычного друга Карнарвона, принца Виктора Далипа Сингха, пестрое сборище людей разных культур, твердо намеренных отпраздновать как свою собственную, удачно сложившуюся судьбу, так и повеселиться по поводу любого благочестивого торжества.

Супруги Карнарвон регулярно навещали Хэлтон-Хаус в первые годы совместной жизни. Не прекращался постоянный круговорот между Хайклиром, Лондоном, Бретби в Дербишире и Пикстоном в Сомерсете, сюда же следует добавить заграничные путешествия. Отдавая должное привязанности Альмины к городу своего детства, не покидавшей ее всю жизнь, они частенько отправлялись в Париж, останавливаясь обычно в отеле «Ритц», выезжая в Булонский лес или, если погода в конце недели выдавалась хорошей, на скачки в Лонгшан.

Для лорда Карнарвона это было относительно размеренным существованием по сравнению с длительными плаваниями на другой конец света. Для Альмины же, однако, мир раздвигался быстрее и дальше, чем когда-либо. Молодые девушки не путешествовали так, как это доводилось мужчинам. Их держали взаперти и дрессировали для перехода из дома отца в дом мужа. Только теперь, став графиней Карнарвон, Альмина смогла наконец увидеть мир. За первое десятилетие своего замужества она многократно сопровождала супруга во Францию, Италию, Германию, Египет, Америку и на Дальний Восток.

Пребывая в Хайклире или в своем лондонском особняке, Карнарвоны всегда принимали гостей. Это было занимательное существование на публике по сравнению с семейной жизнью большинства супружеских пар в наши дни. Они почти не оставались наедине, а дом всегда был полон челяди и гостей. Летом устраивались вечера по случаю скачек и теннисные турниры в конце недели; осенью начиналась охота. В течение всего года не прекращались местные праздники и приемы в саду, и на все эти события супруги приглашали популярных звезд общественных деятелей, новобрачных, интересных людей и прочую блестящую публику.