Он приметил, как она спрятала свои руки и подозрительно прищурился. Интересно, если она совала руку в Чашу, то отчего не корчится от невыносимой боли, сводящей с ума?! Да, вообще, странная она какая-то. Даже Вальсат это приметил.

— А ну-ка, руки покажи! — потребовал он.

— Еще не запряг, а уже нукает, — сквозь зубы вырвалось у нее.

— Ты еще и плохо слышишь, — процедил он. — Руки, быстро!

Рина пришла в бешенство. Какого черта он тут ей командует?

— И не подумаю, — буркнула она, вздернув одну бровь.

— Ты опускала руки в чашу? — настойчиво спросил он, приблизившись к ней на шаг и сжимая кулаки.

Она в ответ отошла на такое же расстояние, заметив, как красный пожар полыхнул на его коже. Не к добру, подумалось ей.

— Да с чего вы взяли?! — очень правдоподобно возмутилась Рина.

Ему надоело препираться с ней, однако настроение его заметно улучшилось. Ни одна еще женщина-тэфрийка, не могла вот так открыто дерзить ему. Чаще всего в него летели оскорбления, предостерегающее шипение дородных матрон, иные открыто выказывали ему свое презрение. Поначалу его это очень цепляло, впоследствии выработался иммунитет. Теперь разум его и сердце были надежно закованы в неприступную ледяную броню. А эта девчонка с Земли оказалась не из робкого десятка. Почему-то в Рине он не почувствовал ни гнева, ни злобы, ни презрения и тем более, мелочности и подлости. Тембр ее голоса взволновал его, и это ему безумно понравилось.

— Немедленно, если не хочешь загреметь в карцер, покажи мне обе свои руки, — тоном, не терпящим возражений, потребовал Торэ-Ин.

— А может еще и одежонку всю скинуть, чтобы вам и дальше удавалось изображать из себя повелителя Вселенной?! — ехидно отозвалась она, развернувшись с намерением уйти.

Лорд Леорса прищурился. Повелитель Вселенной? Звучит очень даже не плохо. Одежку, говорит, сбросить? Звучит просто заманчиво!

— Почему бы и нет, — с тихой угрозой произнес он, и добавил: — Ведь ни на что другое вы не пригодны.

Ноздри ее гневно затрепетали. Доли секунды ей понадобилось, чтобы снова повернуться, резко выбросить руку вперед с явным намерением влепить беспросветно высокомерному генералу пощечину. В это же мгновение вокруг ее запястья обвились стальные пальцы, и сильные руки притянули к себе. Каков наглец! Не на ту нарвался, без боя она еще никогда не сдавалась.

Торэ-Ин втянул носом, казалось накалившийся, воздух, и просчитал ее дальнейшее действие. Своим коленом он заблокировал ее колено, грозившее попасть ему в причинное место. Двинувшись на нее, он прижал ее спину к стене и ухватил за вторую руку. Дерзкая, откровенная улыбка заиграла на его губах. Торэ-Ин с удивлением обнаружил, что давно не улыбался вот так искренно. Да он уже и не помнил, когда улыбался в последний раз за двадцать пять последних лет.

От досады Рина скрипнула зубами, стоило взглянуть в его глаза и прочитать это самоуверенное выражение на физиономии, чтобы понять — она пала жертвой гнилой провокации. И теперь не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Не в состоянии смириться со своим положением, она вызывающе сверкнула глазами и прошипела:

— Полегче, любезный.

С видимым наслаждением он слегка встряхнул ее, заставляя умолкнуть. С удовольствием отметив про себя, что такое возможно, только если… поцеловать ее губы.

— Да что вы себе позволяете?! — вскипела она.

— Молчать! — с видом полного победителя приказал он, а сам перевернул ее руки ладонями вверх.

Изучая мягкую теплую поверхность ладоней Рины, Торэ-Ин легонько поглаживал ее подушечками больших пальцев. Ни одного ожога, ни одной кровоточащей раны он не обнаружил и перевел дыхание. Есть над чем задуматься. Сузив глаза, он внимательно наблюдал за выражением ее лица, понимая, что силой от нее правды не добиться.

Оторвав ее от стены, он цепко ухватил ее за одну руку и повел прямо к Чаше.

— Лучше скажи правду, я ведь все равно узнаю.

Рина перевела взгляд с него на Чашу и снова на него. И с ужасом осознала, что стоит ему обменяться потоками информации, как он действительно поймет, что произошло. И вдобавок ко всему, увидит образ ее матери, узнает ее мысли, проникнет в ее воспоминания. Этого еще не хватало!

— Подождите, — сдалась она. — Да, я действительно опускала в вашу Чашу руку.

Торэ-Ин переплел свои пальцы с ее пальцами, чувствуя, как энергия толчками перетекает из нее к нему, причем без какого-либо сопротивления. Истощенная и измученная, его энергетическая оболочка охотно и жадно впитывала живительные потоки, наполняя все его существо ни с чем несравнимым удовольствием, возвращая утраченные силы, даря ощущение полета, тревожа заветные мечты. Если так происходит только при касаниях, то, что же будет при полном телесном и духовном контакте? От одной подобной мысли у него даже в горле пересохло, гулко забухало в груди сердце и мышцы напряглись от проснувшегося безумного желания обладать этой землянкой. В тусклое ночное освещение коридора ворвались яркие переливчатые отблески его сверкающей кожи.

Рина покосилась на него и испуганно прошептала:

— Что с вами?

«Ты», — хотелось сказать лорду Леорсе, но в данный момент его волновало совсем другое.

— А что ты почувствовала, когда прикоснулась к материи Чаши? — вкрадчиво спросил он, затаив дыхание.

Она подняла на него глаза, густо покраснела и едва слышно, слегка вибрирующим голосом хрипло ответила:

— Энергию. Везде и всюду. В каждом из вас.

— Энергию, — повторил вдохновенно он. — Неплохо для начала.

— Какого еще… начала? — насторожилась Рина, пытаясь осторожно освободить свою руку, чувствуя, как все существо ее затапливает нечто теплое и до дрожи приятное, незнакомое и необъяснимое. Ощущая себя не в своей тарелке, она отчетливо поняла, что этот генерал принес смятение в ее душу и безраздельно завладел ее частичкой.

Торэ-Ин нехотя выпустил ее руку, потер подбородок и, таинственно сверкнув глазами, ответил:

— Начала твоего пути.

— Торэ-Ин! Что ты тянешь? — голос матери, леди Тайри-Ану Леорсы, возвысился до тонких, почти истерических ноток. — Чего ждешь?

Торэ-Ин поднял глаза на прозрачный, немного колеблющийся экран, где с другой его стороны находились мать и отец. Мама сидела в кресле и нервно барабанила ногтями по поверхности столешницы, отец стоял за спинкой кресла, скрестив руки на груди. Выражение его лица говорило само за себя, однако Иро-Иту хранил молчание, как-то пристально вглядываясь в сына.

А сын не знал, что ответить матери. То ли сказать правду, то ли вновь попросить еще времени. Да и заговорить о начале поисков невесты язык не поворачивался. Он уже не хотел никакой другой невесты, а жены тем более, пусть бы даже она оказалась наследницей самого императора. Все иные типы энергии его сознание и тело жестоко отторгало — после их приземления он под самыми благонадежными предлогами касался и Лиллас и ее подруги и еще парочки своих знакомых женского пола, служивших на базе, чтобы проверить свои ощущения. От этих прикосновений его тошнило, морозная волна поднималась из самых потаенных уголков души, сковывая его сердце, перекрывая энергетические каналы, закрывая возможность обмена информацией с Чашей Энэрвы. Энергии тех женщин казались ему до отвращения чужеродными, кроме энергии Рины Стриж. От одной только мысли о ней все существо его наполнялось теплом, трепетом и восторгом. Он чувствовал, будто оживает рядом с ней. Об этом говорила разноцветная рябь, бежавшая по перламутровой коже. А он уже думал, что подобные эмоции погибли в нем навсегда. Торэ-Ин каждый раз до боли сжимал челюсти, стоило очутиться рядом с Риной, чтобы никто не заметил его неадекватной реакции по отношению к землянке. Именно, неадекватной. Иначе и не скажешь, ибо к клейму проклятого присовокупится еще и клеймо опозорившего свой род. Но, кажется, ему было наплевать на это.