Наташа кивнула.

– Да, это я, – сказала девушка тем размеренным тоном, которым она всегда говорила с посетителями и которого не удостаивался практически ни один чиновник, – у вас что-то случилось?

Женщина поморщилась. Вероятно, ей было трудно говорить.

– Меня зовут Евдокия Козловская. Я живу одна вместе с дочкой, – женщина заплакала, – она у меня такая умница, такая честная, финансист от Бога, поэтому сидит в тюрьме.

«Дело принимает интересный оборот» – подумала Наташа. Она встала с кресла и налила женщине воды из графина, который стоял на сейфе в граненый стакан.

– Успокойтесь-успокойтесь! – сказала она, достав карандаш и блокнот, – Расскажите подробнее, пожалуйста.

Женщина выпила воды и почти украдкой вытерла намокшие от слёз глаза.

– Я Таню растила одна, – начала рассказ женщина, – она закончила международный лицей в Кранцберге, а потом финансовый университет, и сейчас учиться в аспирантуре в Петерштадте, на вечернем, а днем подрабатывает бухгалтером в студии «Скала». У неё всё было хорошо, пока однажды эта студия не стала снимать фильм про последнего Царя. Фильм этот совершенно дикий, я видела рекламу. Он святую семью показывает совершенными сатанистами, но дело не только в этом. Таня, как-то готовила отчёт, смотрела финансовые документы, – глаза женщины снова налились слезами, – ох если бы она ничего не смотрела. Оказалось, что в смете гонораров для съёмочной группы был указан человек, который получил гонорар, хотя он не был членом съемочной группы.

Наташа сдвинула брови и слушала очень внимательно, стараясь не пропускать ни слова из рассказа женщины изредка делая пометки в блокноте.

– Продолжайте, продолжайте, – сказала она, увидев, что женщина запнулась.

– Таня, она такая наивная, – сказала женщина, – она имела неосторожность, указать директору на это.

Наташа кивнула.

– И тут началось… – сказала она.

Женщина скорбно кивнула.

– Началось… – сказала она, – их финансовый директор сделал сверку и по его расчетам получилось, что деньги, которые были выделены на фильм, пропали, – женщина снова заплакала, – и Таню обвинили в присвоении этих денег и арестовали. А она… она сроду чужого не брала. Мы из очень воцерковленной семьи.

Наташа вздохнула. Кажется, ей опять предстоит брать срочный отпуск. Эх и аукнется мне когда-нибудь мое правдоискательство.

– Хорошо, хорошо, – сказала она, – а почему вы решили обратиться ко мне?

Женщина вытерла платком глаза.

– Ну как, – замялась она, – вы же такая смелая, решительная, про вас все по телевизору говорят и про референдум. Вы же та самая прокурор Покровская и про тот случай с таблетками тоже известно. Моя девочка, она же вместе с Катей Кирсановой училась и с другими, которых спасли потом.

Ах вот почему мне знакома эта фамилия, поняла Наташа, должно быть мелькала тогда в деле. Удивительно переплетаются линии судьбы, однако.

– Кто же, как не вы должны прекратить это безобразие и с фильмом, и чтобы Таню оправдали, – сказала женщина, – она ведь ничего не делала я знаю. А вы… вас все послушают.

Наташа сделала глубокий вздох про себя. Да, Наталья Владимировна, популярность, как она есть.

Девушка энергично побарабанила пальцами по столешнице.

– Хорошо, – сказала она – будем считать, что ваша история начинается сначала. Я займусь этим делом.

* * *

Наташа строго для себя решила, что сколько лет бы ей не отпустил Господь Бог, то в любом случае её эпитафией будет «пострадала в борьбе за справедливость».

Еще раз уверившись в этом, Наташа нажала одну из кнопок на своем рабочем столе.

Почти сразу в кабинет вошла её помощница Надя – круглолицая розовощекая девчонка лет двадцати.

– Вызывали, Наталья Владимировна? – спросила она своим тоненьким голоском.

Наташа кивнула.

– Отмени пожалуйста все мои встречи, – сказала Наташа – все вопросы только по телефону.

Надя задумчиво наморщила лоб.

– Я как раз хотела вам доложить, – сказала она, – к вам пришли очень серьезные люди, они вас ждут.

Покровская вопросительно посмотрела на помощницу.

– Военная разведка, – пояснила Надя, – они так представились. Генерал Артамонов и полковник Воротынцев.

Наташа вздохнула.

– И что им от меня нужно? – недовольно пробурчала она.

Надя пожала плечами.

– Не знаю… – честно сказала девушка. – Но они были крайне настойчивы. Поверьте, они это умеют.

Ну в этом то не было сомнений, Наташа устало мотнуло головой. «Весело день начался» – подумала она.

– Пригласи их ко мне, – развела руками девушка.

Надя сделала легкий кивок и ушла. Вернулась она практически сразу, уже вместе с двумя мужчинами. Один был постарше, крупный седой в строгом сером костюме, другой – лет сорока в бежевом костюме и красивых роговых очках.

– Наталья Владимировна, – приветствовал её мужчина в сером костюме, – наслышаны о вас. Большая честь познакомится с вами лично. Генерал Артамонов.

– Полковник Воротынцев, – представился другой.

– Взаимно! – рассеянно сказала Наташа, указывая мужчинам на кресла. – Чем, простите, вызван ваш интерес?

Офицеры сели напротив неё.

– Я надеюсь, что вы понимаете, что всё что здесь будет сказано не должно уйти за пределы этой комнаты.

Ну ещё бы!

– Конечно, – широко улыбнулась Наташа, – только боюсь, что если вы пришли разговаривать со мной о моей позиции по…

– О нет-нет! – замотал головой генерал. – Речь пойдет совсем о другом.

– Ну тогда я слушаю, – сказала Наташа, дипломатично улыбаясь.

Когда уже эти парни перейдут к делу?

– У вас только что была женщина, – сказал Воротынцев, – она приходила к вам просить за свою дочь. Я прав?

Наташа, прищурившись, посмотрела на молодого офицера.

– Никогда не думала, что военная разведка занимается такими делами, как присвоение денег киностудии…

Генерал кивнул.

– Вы совершенно правы, – сказал он, – если бы не одно обстоятельство. Неделю назад наша станция слежения перехватила странную шифровку Секуритаты, это контрразведка Директории, отправленную из Петерштадта. Агент, который писал донесение, по-видимому, считает полученные им сведения крайне важными.

Артамонов бросил взгляд на Воротынцева, как будто ожидал, что тот продолжит рассказ. Словно бы каждому из них надо было сообщить только часть информации.

Полковник понял намек и продолжил сам.

– Коротко говоря в шифровке говорится о некой информации полученной… впрочем, прочтите сами.

Воротынцев достал из портфеля листок бумаги и протянул его девушке.

Сообщение гласило:

«МЕДАЛЬОН В ЕКАТЕРИНГРАДЕ НЕ ОБНАРУЖЕН. СЪЕМКИ ПОСЛЕДНИЙ ПРОДОЛЖАТЬ. СЕКРЕТНОСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО».

Наташа недоуменно воззрилась на гостей.

– И вы считаете, что я имею к этому какое-то отношение? – с естественной иронией спросила девушка.

Сидевший с мрачным видом Артамонов подарил ей оценивающий взгляд.

– «Последний», – сказал он, – так называется фильм, который снимает киностудия, где работала Татьяна Козловская.

Наташа многозначительно хмыкнула. У этих ребят слова в простоте не бывает.

– Ясно, – кивнула девушка, – только, что вы от меня то хотите? Никак я в толк не возьму.

Артамонов пожал плечами.

– Мать Козловской просила вас