Забыв про свои горести и двусмысленность своего положения, Ребекка преисполнилась сочувствия к парню.

– Как страшно остаться одному без семьи! Да еще в раннем детстве. Ты же был совсем маленький.

– Сначала я был не один. Нас было четверо братьев. Но самый старший – Сеан – умер от чахотки, а Райан и Патрик были слишком взрослыми для приюта. Они оставили меня там, но обещали вернуться, когда у них появятся деньги.

– А что же было дальше? – Ребекка поняла по его тону, что Рори Мадиган одинок как перст на белом свете.

– Райан погиб здесь, в Комстоке, на серебряном руднике. Его засыпало в шахте. Корабль Патрика потонул у берегов Китая. Вот что случается с ирландцами, которые хотят ухватить птицу счастья за хвост.

– Как это грустно, Рори.

Ее мягкий сочувственный голос отвлек Рори от печальных воспоминаний.

– Я никому не рассказывал о своей семье за исключением Януария.

– Это тот маленький негр, которого я видела на матче?

– Он был моим менеджером и хорошим другом – единственным до недавних пор.

Она робко улыбнулась, когда он помог ей встать на ноги среди помятой грядки.

– Мне хочется быть твоим другом, Рори.

«И больше, чем другом», – нашептывал ей внутренний голос.

Он поднес ее руку к губам и так же галантно, как в прошлый раз в парке, поцеловал кончики ее, на этот раз покрытых засыхающей грязью, пальцев.

– Я собрался порыбачить, но думаю, что мне сперва придется здорово замутить вашу прозрачную речку, прежде чем я отмою всю эту грязь. Составь мне компанию.

Ребекка, склонив голову, оглядела свое испорченное платье и разгром, который они учинили на аккуратной грядке.

– О Боже мой! Какой у меня вид! Ведь мама велела мне полить и прополоть весь огород к ее возвращению. Я должна закончить работу… Но, Боже, ведь я забью грязью всю ванну, пока отмоюсь.

Он поднял с земли откатившиеся ведра.

– Ты уже достаточно потрудилась. Разреши мне доделать остальное. Но ты права – нам надо поторопиться не только из-за твоей мамы…

В ответ на ее вопросительный взгляд Рори добавил:

– Если мы позволим этой грязи высохнуть на нас, то покроемся коркой, как ссохшиеся на солнцепеке яблоки.

Ребекка хихикнула, прикрыв для приличия рот грязным кулачком. Вскоре они трудились уже на пару. Его руки оказались проворными и умелыми. Остатки чертополоха и перечной мяты были выкорчеваны, и ущерб, нанесенный грядке с капустой, был ликвидирован.

– Ты потрясающий огородник, – заметила она.

Рори прищурил глаза, словно уйдя в воспоминания.

– Моя мать ухаживала за большим огородом и садом на родине.

– Я не думала, что ирландцы работают на земле.

– Мы выращивали не только картошку. – Он немного рассердился. – Многие издеваются часто над нами, но это неправда. Мой отец был старшим конюшим у лорда Уолхэма. Я и мои братья занимались вместе с его сыном у домашнего учителя.

– Я не собиралась чем-то обидеть твою семью… и не презираю тебя за то, что ты ирландец.

Она поняла, что Рори опасно вспыльчив, когда задевают его национальную гордость. Как часто отец говорил ей, что ирландцы – самый упрямый народ на земле и лезут в драку при малейшем поводе и даже без него.

Однако Рори тут же остудил свой гнев, увидев, что Ребекка искренне расстроена своим неосторожным высказыванием.

– Прости меня, Ребекка. Я так привык к насмешкам, что вижу их там, где их нет. У ирландцев есть одна нехорошая черта – их необузданный темперамент.

– А мне кажется, что характер не зависит от того, к какой нации ты принадлежишь.

– Это не так, Ребекка, ты еще плохо знаешь жизнь.

– Во всяком случае, я вижу, что ты на меня не сердишься и соглашаешься признать, что ошибся. Некоторые люди на это неспособны.

Ребекка собрала садовые инструменты, Рори взял пустые ведра. Все это они отнесли в сарай.

– Как насчет того, чтобы искупаться в речке? Оставь там всю грязь и пощади вашу семейную ванну.

Ребекка не знала, что ответить, пока он не добавил:

– У меня тут поблизости пасется конь, обещаю, он доставит тебя домой задолго до ужина.

– Ну конечно! Моей репутации сорвиголовы только и не хватает, чтобы меня увидели вымазанной в грязи с ног до головы и скачущей на коне с чужестранцем купаться в реке. Спасибо тебе, Рори, но я вынуждена отказаться.

– Я хочу видеться с тобой, Ребекка, хотя подозреваю, что твоя семья будет против, – сдержанно произнес он.

– Я тоже этого бы хотела. – Она некоторое время кусала губы, размышляя. – Ты прав. Ты ирландский католик. Даже мой отец, а он человек очень добрый и терпимый, не одобрит того, что я вожу компанию с кем-то, кто не нашей веры.

Она не упомянула о беспричинной нелюбви отца именно к ирландцам.

– Я рыбачу по воскресеньям вон там. – Рори указал направление, где речка огибает ольховую рощу. – Там такие громадные деревья и всегда тенисто. Если ты сможешь ускользнуть и встретиться со мной в роще, никто не будет знать о нашем знакомстве, по крайней мере до поры, когда ты сама не захочешь рассказать о нас своим родителям.

Он произнес эту тираду нарочито бесстрастно.

– Если я смогу…

– В это воскресенье, – напомнил ей Рори.

– Я постараюсь… – В жутком испуге она выдавила из себя это обещание.

Он свистнул, и огромный гнедой жеребец послушно появился из-за сарая. Ребекка даже ахнула от восторга. Рори гордо произнес:

– Вот мой Красномундирник!

– Что за странное имя для такого прекрасного коня? – Ребекка уважительно коснулась конского лба, украшенного пышным черным чубом. – Не отрицай, что это довольно злая шутка. Значит, ты не очень жалуешь английскую армию?

Рори произнес что-то по-гэльски и оскалился в усмешке. Он продолжил фразу по-английски:

– …но я все равно обожаю этого жеребца, хоть он и носит красный мундир.

Рори вскочил в седло и пустил коня шагом.

– Встретимся на реке… До воскресенья!

Ребекка была неподвижна. Ее ноги словно вросли в землю. Так она и стояла, пока Рори не скрылся из виду. В ее сознании слова Рори повторялись многократно, словно размноженные эхом: «Встретимся на реке… До воскресенья…»

«Так, наверное, сатана искушал Еву в райском саду», – подумала она, возвратившись в огород. Она бранила себя изо всех сил, но знала, что непременно будет там, на реке, в воскресенье, даже если эта тропинка ведет прямиком в ад.