litbaza книги онлайнРоманыОстров любящей женщины - Наталья Труш

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 75
Перейти на страницу:

— Поверьте — не настоимся, — улыбнулся Миша. — Со мной — ни за что!

И тут Аню как будто палкой по голове стукнуло: Миша ей нравился. Нравился так, что она не могла ни слова нормально сказать, ни соображать рядом с ним. И слово «нравится» тут было неуместно. Нравиться может новая юбка, море, работа. Может и случайно прошедший мимо мужчина понравиться. Красавец с горящими глазами, например.

Здесь было другое. Анна вдруг почувствовала, что Миша — это все. Это как бутылка, которую по самое горлышко залили терпким вином — так Миша заполнил все ее существование. Не было в ней и вокруг нее ни одного квадратного сантиметра пустоты, которое не занимал бы он. При этом Аня четко понимала, что Миша об этом даже не догадывается. И от этого ей стало ужасно неловко. Хотелось скрыть от него это свое неожиданное открытие. А значит, лучше помалкивать, потом по-быстрому свернуть свидание, а уж дома нормально во всем разобраться.

— Вы извините, Аня, но я тоже, кажется, спешу, — сказал вдруг Миша. — Я провожу вас до метро, раз вы отказываетесь со мной ехать.

Он расплатился за кофе, и они вышли на улицу. Между ними висела густая вязкая тишина. Он больше не подхватил ее под руку, только, переходя через дорогу, поддержал ее за рукав куртки.

У метро они остановились. Она посмотрела на него, пытаясь сосредоточиться на чертах лица, но они не запоминались.

— Я позвоню вам, — поспешно сказал Миша, слегка дотронувшись до руки Анны, скрытой черной перчаткой.

Она лишь кивнула в ответ, развернулась на каблуках и пошла ко входу в метро. Она спиной чувствовала его взгляд, он прожигал ее, как будто просил: ну, обернись! От этого ощущения у нее внутри все сжалось, она даже голову в плечи втянула. И оглянулась, только когда вошла в вестибюль станции. Она встала у закрытой наглухо двери и смотрела, как Миша открывает машину, стоящую на обочине, как отъезжает от тротуара…

Ехать ей никуда было не нужно, и, выйдя против течения на волю, Аня побрела медленно к дому. Она все поняла про себя. Когда девчонки ей рассказывали, какими бывают муки любви, она смеялась. Ничего подобного никогда в жизни она не испытывала. Ничего и никогда. Да, у нее всегда хватало кавалеров, да, она ждала свиданий, бегала на танцы, целовалась за углом, потом замуж выскочила, Наську родила. Потом развелась с мужем, абсолютно безболезненно.

В последние пять лет она поддерживала отношения со своим старым другом Петровичем. Друг и правда был старый: тридцать с лишним лет разницы — не кот начихал! Аня привыкла к тому, что Петрович нет-нет, да и заноет по поводу своих многочисленных болячек. Но при этом «наркомовские» сто грамм примет при любой погоде. Аня к этому привыкла, не возмущалась, принимала как есть. Да и, собственно, о чем говорить? Вместе они не жили и не собирались жить. Детки Петровича, поначалу обалдевшие от папашкиного закидона на любовном фронте, успокоились, поняв, что Аня не собирается оттяпать ни пятикомнатные апартаменты в центре, ни генеральскую дачку в Комарове. Ну хочет батя трахаться с молодой теткой, и если таковая нашлась, так и пусть будет. Главное, чтобы не посягала молодуха на добро семейное.

Аньке добро Петровича было без надобности. Он и так не обижал ее: то колечко на ручку, то цепочку на шейку. Не из самых дорогих вещицы дарил, но дорого было то самое внимание, которого так не хватает женщинам.

А вот любви не было. И Петровичу, который горячо шептал ей: «Аннушка! Я тебя лю…», Аня не верила. Ну, принято так говорить, вот он и говорит. И она ему тем же отвечала — «я тебя тоже лю…» Вот так обменяются любезностями, вроде и не просто ради физиологической потребности встретились. Аня в конце концов привыкла к этой связи. Девчонкам своим в разговоре вставляла «мой Петрович». График еженедельных встреч с генералом соблюдала неукоснительно: в пятницу после шести — как штык! К шуткам его грубоватым солдатским во время секса тоже привыкла. Тут Петрович ее даже радовал. Вот уж и правда: седина в бороду, бес в ребро, и еще кое-куда. По старости лет генерал путался в терминологии, называя эрекцию «реакцией», сам ржал от души над своими познаниями в этой области и говорил, что большой разницы нет и что его «реакции» еще молодые позавидуют. Вот такая была «любовь».

Иногда Аня принимала за любовь свою заботу о внезапно взбунтовавшейся печенке Петровича. Когда он загремел в госпиталь, она ездила к нему в обеденный перерыв и кормила его с ложечки нежирным бульоном. Соседи генерала по палате с любопытством разглядывали ее, видать, Петрович уже нахвастался им, что у него молодая любовница. «Старый козел!» — беззлобно думала о нем Анна. Даже с теплотой, между прочим, думала она о нем. И порой ее посещали мысли о том, что с ним бы ей было тепло и спокойно. Только зачем? Все устоялось. Надобности быть всегда вместе не было ни у нее, ни у него. А любовь, как она стала с годами понимать, бывает разная. У нее вот, видимо, такая.

И никогда и ни с кем не испытывала она того состояния, при котором хочется летать. Вот как сейчас. Да, ноги едва тянула и в голове мутно, но если немного разбежаться… Пять минут — полет нормальный! А всему виной, она уже это поняла, этот Миша «Шумахер».

* * *

Аня рассказывала Катерине про Мишу. В рассказ вплетался то бывший муж Сережа, то Петрович, то еще какие-то Саши и Эдики, наследившие в душе Анны Успенской за энное количество лет.

— Кать, я ведь обидела его, я понимаю, — твердила Аня. — Но я, честное слово, не виновата! Я просто себя не понимала. Меня так накрыло… Знаешь, как-то на море я тонула в шторм. Я плавать не умею. И барахталась-то у берега. Все прыгали на волнах, и я хотела. И меня захлестнуло с головой. И вот те ощущения, когда ты живой, но сделать ничего не можешь, когда сверху давит нечеловеческая сила, сломать которую, с одной стороны, ничего не стоит, с другой — сломать невозможно, они сродни тому, что я испытывала рядом с ним. Мне всегда казалось, что я про эту жизнь все знаю. Ну, какие еще тайны человеческих отношений могут быть? И вдруг я поняла, что ничего… ровным счетом ничего не понимаю. И как вылезти из всего — не знаю.

Катерина слушала Аню и не понимала. Как так, прожить столько лет и не знать, что такое любовь? А как же дети? Наська ведь родилась! Просто так, что ли? Ведь дети только от любви получаются.

Аня, словно отвечая на незаданный вопрос, сказала:

— Я понимаю, о чем ты думаешь. Вот, скажешь, дочка есть у бабы, а любви не было! А вот так. Представь себе, вот так бывает.

— Да я ничего не говорю, Ань. — Возразила Катерина. — И я рада так за тебя!

— Чему радоваться?! — Аня чуть не плакала. — Я ведь оттолкнула его! И он больше не придет. Уже неделя прошла. Я думала, пройдет и это, а ничего не прошло. Ты знаешь, это как болезнь, и я не знаю, какое лекарство купить и к какому доктору идти.

— Я и к Петровичу в пятницу не поехала, — грустно продолжила подруга.

«Да-а-а… Это показатель», — подумала Катя. А вслух сказала:

— Ты подожди еще немного и сама позвони.

— Я уже тоже так решила. — Аня оживилась немного. — Телефон его я знаю, высветился, когда он мне звонил. Только, Кать, я очень боюсь. Я боюсь его потерять. И знаешь, на что любовь похожа? Я когда беременная была, у меня проблем было много… Так вот, я очень боялась потерять Наську. Ее еще не было, а я так любила ее. И потом, когда она родилась, домой ее привезли слабенькую, маленькую. Я за ночь по сто раз к ней вставала и слушала, дышит она или нет. Все боялась, что проснусь однажды, а ее нет. Я даже знаю, откуда это у меня. Я ведь такая же, как мои папик с мамиком, тоже всю жизнь живность всякую в дом тащила. Да все убогих каких-то: то котенка, которому ворона глаз выклевала, то голубя со свернутой шеей. Они, конечно, умирали у меня. Вот потому я и боялась так за дочку: крошечная, болезненная, а вдруг и она, как воробушек со сломанными крылышками — был у меня такой…

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?