В рабочем запале

А ещё однажды был случай с Эльдаром Рязановым на съемках одного из его замечательных фильмов (рассказывал мне Коля Караченцов.)

Съемка происходила на одном из столичных… кладбищ. Надо заметить, что большинство режиссёров по натуре — люди увлекающиеся, страстные. И в своём рабочем запале зачастую не замечают, ЧТО происходит вокруг их творческого процесса.

…Пошла команда «Мотор!», оператор прильнул к камере, актёры стали произносить отрепетированный текст, на заднем плане медленно прошла похоронная процессия…

— Отлично! — сказал Рязанов. — Снято! Сейчас снимем второй дублик. Ассистент! Процессию похоронную — на исходную точку!

Тут вдруг наступила тишина, и ассистент — вполголоса:

— Эльдар Саныч! А процессию нельзя — на исходную точку! Процессия — НАСТОЯЩАЯ! И вдова — не из статистов, а самая что ни есть — ВДОВА!

Но я уже говорил, режиссёры в работе — ВНЕ происходящего вокруг.

— Ничего! — сказал Рязанов, внутри которого уже вовсю бушевал творческий вулкан. — Со вдовой — ДОГОВОРИМСЯ! Ассистент! Что там у нас в смете — на незапланированные расходы?!

История умалчивает о финале сего. Как говорится, и смех и грех.

Каких только смешных фамилий не бывает!

Каких только смешных и нелепых фамилий не «подбрасывает» нам жизнь, сложно даже и вообразить. А сколько приходится терпеть и маяться обладателям всевозможных Чмухало и Густопердь, вы себе и представить не можете. Я помню рассказ моего педагога Татьяны Петровны Кравченко о том, что в военные годы её фронтовую бригаду возглавлял администратор с запоминающейся фамилией Гобно…

Сколько она помнила, того терзало единственное желание — сменить своё «Гобно» на что-нибудь более съедобное типа Булкин или в крайнем случае Плюшкин. Но!

Во всех инстанциях, куда бы он ни обращался, ответ был один: нет оснований для смены законной «гобновой» фамилии. «Вот ежели б у вас стояло „В“ или в крайнем случае „М“, тогда, как говорится, налицо — 100 % для смены, а так носите своё Гобно на здоровье и не отвлекайте госорганы по пустякам».

Мне рассказывали, что где-то в 80-х годах, когда в идеологической жизни страны уже прилично «попустило», в районе между Мариуполем и той же Одессой проводили конкурс на самую забавную еврейскую фамилию. Победил не то Казакер, не то Крестовоздвиженсберг. Уже позднее, когда образовался телеклуб «Золотой гусь», наш товарищ Дима Чекалкин провёл на «Взрослом радио» конкурс на самую колоритную фамилию. В качестве обязательного условия ставилось предъявление ксерокопии паспорта с пропиской (а то ведь навыдумывать можно «любэ»!). В результате жесткой и бескомпромиссной борьбы второго места удостоились супруги Лохи, а первое место с большим отрывом занял гражданин с трогательной фамилией… Пидорашку. Судя по всему, выходец из солнечной Молдовы.

А совсем недавно на одной из вечеринок, где я присутствовал в качестве ведущего, ко мне подошёл мужчина средних лет. Он представился сотрудником строительного холдинга, что занимается строительством и продажей квартир «от нулевого уровня — под ключ», и поведал совершенно дивную историю, слегка растянутую во времени по причине нашего традиционного долгостроя. Пришла к ним покупательница и, предъявив паспорт на свою девичью фамилию Незаймана, внесла задаток в счёт будущего жилья. Ну пока заложили фундамент, пока начали строить — жизнь внесла свои коррективы в одинокую девичью судьбу. Наша Незаймана вышла замуж и взяла фамилию мужа. И явилась обновить свои данные в стройхолдинг… Вот с этого места в холдинге на неё обратили внимание и стали «пырскать в кулачок». Ибо по мужу дама теперь именовалась… Трахана!

Но это ещё не всё. Вы же знаете наши «ударные» темпы стройки. Это ж вам не как раньше, когда строили под ласковым присмотром Иосифа Виссарионыча. Сейчас пока получили от клиентов бабки, пока их прокрутили по банкам, пока искали всем миром проворовавшегося прораба и еще десяток всяких разных «пока»… В общем, дождались очередного появления нашей заказчицы, которая успела благополучно развестись со своим ненаглядным Траханым и снова бракосочетаться. И потребовала в очередной раз исправить фамилию в документах, поскольку снова взяла мужнину фамилию.

И вот когда бывшая Незаймана, бывшая Трахана предъявила паспорт… только ленивый в конторе не катался по полу. Теперь заказчица носила гордую фамилию… ОНАНЧЕНКО.

Хотите верьте, хотите проверьте. Через паспортный стол в Киевской области…

…Конец 50-х, начало 60-х. На эстраде — пик популярности Утёсова, Клавдии Шульженко, Николая Александровича, Владимира Трошина… уже делают первые шаги по сцене молоденькие Эдита Пьеха и Эдуард Хиль…

А в сёлах в это же время происходит настоящий БУМ! На лилипутов и на дрессировщиков с обезьянками. Смело могу утверждать, что по популярности с любым заезжим ансамблем ЛИЛИПУТОВ могли сравниться разве что «Битлз» в их лучшие годы да разве что Сердючка в её же лучшие годы.

Ансамбли лилипутов, стремительно размножившиеся и существовавшие при любой уважающей себя филармонии, «вытягивали» финансово любые провальные мероприятия, особенно концерты классической музыки, на которую простой зритель клевал как-то не очень. А если к тому же лилипутов «усиливали» дрессировщиком с обезьянкой, то переаншлаг в ЛЮБОМ селе был не то чтобы гарантирован… Пустели сёла, поля и животноводческие фермы, люди бросали сапки и вилы, по-быстрому переодевались в самое лучшее и — в клуб!

Тот, кто работал в те годы администратором концертов, знает, как тяжело было тогда «продать» классического исполнителя, как засовывали скрипача или пианиста в качестве «гарнира» в сборную группу к артистам-эстрадникам, к «народникам» или к тем же лилипутам. И в концерте стремились поскорее отделаться от «академиста», выпуская на сцену в самом начале, пока публика ещё не очень пришла в себя и громыхала стульями, рассаживаясь.

В нашем случае это была бригада, состоящая из ансамбля лилипутов, дрессировщицы возраста «поздний Бальзак» с двумя обезьянками, её ровесницами, да ещё молодого скрипача-лауреата международного конкурса (в качестве принудительного довеска). Возглавлял всё это артистическое безобразие администратор (назовём его условно Марк Львович), дядечка глубоко пенсионного возраста, но тем не менее сохранивший стальную хватку в деле «пробивания» концертов хоть на крыле самолёта, хоть в тамбуре скорого поезда.

…Отзвенел третий звонок, набивший «под завязку» в себя публику колхозный клуб вовсю трещал «семочками», а за сценой артисты готовились нести искусство в массы. Обезьянки, как всегда, требовали конфет в качестве аванса, лилипуты ругались, что в очередной раз их разместили в местной гостинице по четверо на одну кровать, молодой скрипач жутко волновался, КАК примет сельский бомонд его трактовку Шуберта, и только один Марк Львович был спокоен и холоден, как Наполеон перед Бородино.

Открыли занавес (в нашем случае его заменяло пошарпанное рядно, давно потерявшее первоначальный окрас), публика нетерпеливо зааплодировала, предвкушая грядущее соитие с Прекрасным… На сцену вышел Марк Львович и после вступительных слов представил публике молодого лауреата-скрипача (см. выше).