Все было изъезжено и определить сторону расположения своих войск было почти не возможно. Но вот сломанное дерево упало на лобовую часть танка и закрыло люк, я остановил машину и попытался столкнуть его, но напрасно, даже очнувшийся Дубченко не мог мне помочь в этом, тогда я решил подъехать вплотную к следующему дереву и им сбросить дерево. Так и сделал — получилось очень хорошо.

Блуждая по высоте я встретил еще 2 наши машины ст. лейтенанта Решетова и лейтенанта Гладких. Я спросил у них куда ехать, они ответили что не знают, но вот у меня созрела мысль о нашем артиллерийском превосходстве и я решил послушать откуда стреляют больше пушки и туда и ехать там наша сторона.

Я попросил Решетова и Гладких заглушить свои машины они мне сказали что не могут этого сделать так как у Решетова разбиты аккумуляторы а у Гладких плохо заводится машина.

Тогда я принял новое решение отъехать вперед заглушить машину и послушать откуда больше стреляют пушки, а Решетова и Гладких предупредил, чтобы они следовали за мной.

Мне показалось, что артиллерия вела огонь с леса от нас, я развернул машину влево и двинулся вперед. Вот я достиг крупного дот, который я блокировал по пути следования туда. Крупный дот и железобетонная стенка подтвердили правильность моего решения. Едва я успел выехать вперед стенки как по моей машине был открыт огонь ПТО. Машина вздрогнула, попадание по вентилятору, я почувствовал биение вентилятора но пока показания приборов были нормальными продолжал движение на большой скорости. Впереди были железобетонные надолбы в проходе через которые стоял наш танк и пламя со всех сторон омывало его. Проход был закрыт. По наставлению и так как учили меня раньше эти надолбы преодолеть было невозможно. Но я пришел к выводу что если я не буду брать надолбы, то погибнет весь экипаж и машина я решил брать надолбы. Здесь мне пригодилась теория вождения — «с увеличением скорости увеличивается и тяговая сила».

Я дал мотору максимальные обороты на 4-й передаче. Помня то что у меня у машине моей находятся раненные люди и им необходима медицинская помощь, я решил, что лучше будет эвакуировать людей из машины в момент когда машина будет сидеть на железобетонных надолбах. Я никогда не думал что машина преодолеет надолбы. Вопреки моим предположениям машина взяла первые надолбы, я подъехал к траншее буквально в 10 метрах навстречу машине выбежало 2 фина с бутылками. Я немедленно пустил в ход имеющийся у меня запас гранат. Выбросил 3 гранаты и опасность была ликвидирована. Это все делал на ходу. Дистанция до последней линии надолб уменьшалась. Мне следовало дать разгон. С разгона взял и последнюю линию надолб. По выходе из надолб налево был обрыв — который я заметил и резко повернул машину вправо в этот момент противник из центрального ДОТ открыл огонь по машине. Машина получила пробоину в правый борт был пробит радиатор. Аэротермометр очень быстро показывал изменение температуры к 0 а масляной термометр показывал температуру страшно высокую. Это указало мне о том, что с системой охлаждения не все в порядке.

Артиллерийская панорама высоты 65,5. Виден ДОТ Sj4 «Поппиус» (советское обозначение — ДОТ № 006), надолбы и подбитые Т-28, изображенные весьма условно.

За второй линией был кустарник в ночь с 16 на 17 декабря шел снег и кустарник обильно был покрыт снегом. Я уже говорил что ехал на большой скорости люка водителя не было, а мне приходилось каждую секунду протирать глаза так как было ничего не видно. И вот тут то я попал в самое неприятное положение. Я стал протирать глаза, только протер глаза как впереди метрах в трех я заметил стоящий лобовой частью ко мне легкий танк, я притормозил правый фрикцион машина развернулась но недостаточно и левая гусеница нашла на лоб часть танка а затем на башню. Только случайным чудом машина не опрокинулась. Под правой гусеницей оказалась груда камней которая помогла выровнять боковой крен.

Машина с неимоверной силой ударилась о землю. Мне пришла мысль в голову что на этом все кончено — машина дальше не пойдет. Я выжал сцепление и выключил передачу затем снова выжал сцепление и включил передачу. Я неоднократно приходил к выводу, что все окончено — машина больше не пойдет. Процесс… мне показался настолько длинным, что у меня неоднократно появлялась мысль эвакуации танка. Но вот вопреки моему предположению машина начала трогаться. Я убедившись в этом с места включил третью передачу и двинулся вперед.

Температура масла дошла до 160 градусов и наконец стрелка впилась в ограничитель, а я все ехал у я оценил что люди ценнее, чем машина и их нужно эвакуировать их.

Подбитые Т-28 на высоте 65,5.

Когда я приехал на пункт сосредоточения машину невозможно было заглушить. Для этого потребовалось перекрыть бензокраны.

Когда я заглушил машину с машины вышел командир машины и убежал в неизвестном направлении. Я вместе с младшим воентехником Дубченко оказали помощь раненым эвакуировали их из танка. И отправили в полевой госпиталь. Особенно тяжело мне было расстаться с Федотовым, Кравчуком, Шишкиным и Грома. По эвакуации людей я отправился на розыски командира машины лейтенанта Окушина. Его я нашел метрах в 400 от нашего расположения. Он прятался за легкими танками. Я спросил у него что с ним. Он мне ответил что ранен. Тогда я вместе с парторгом Дубченко раздели его. На его теле не оказалось ни одного шрама. После этого я предложил ему отдыхать на моторном люке, он от этого отказался и зашел в землянку. Я же возвратился обратно к машине и начал осматривать машину. Но этот раз в машине было 5 попаданий ПТО и одно попадание 152 мм снаряда. Машина была разбита. Центральная башня имела одну пробоину 152 мм снарядом, от чего она раскололась. Левая башня вовсе сбита. Мотор вышел из строя. После осмотра я вышел из машины. К машине в это время подошел полковой комиссар Кулик. Он спросил у меня как дела. Я ему ответил у что плохо у и плохо потому, что из строя вышли экипаж и машина.

Всю ночь ежился один на моторном люке.

Капитан Яковлев, принявший на себя командование 91-м танковым батальоном, так доложил комбригу Борзилову о результатах боя 17 декабря:

«…после боя 17 декабря батальон небоеспособен. Убито 7 человек, ранено 22, в том числе и командир батальона майор Дроздов, пропало без вести 16, в том числе и комиссар батальона Дубровский. Из 21 машин, прибывших на сборный пункт, 5 машин по вашему приказу выслано в атаку, 2 машины отправлено на СПАМ (сборный пункт аварийных машин). Остальная матчасть требует ремонта, что и производится.

4 машины сгорели на поле боя, 1 машина в ловушке, одна неизвестно где, (это как раз та машина, которая была оставлена экипажем вечером 17 декабря и досталась финнам в качестве трофея — прим. автора). Прибывшая на сборный пункт матчасть дозаправлена горючим и боеприпасами. При атаке уничтожены противотанковые орудия противника в количестве пяти штук, выведены из строя ДОТ до трех штук и уничтожено много пулеметных гнезд. Было продвижение южнее до отметки 63,4 в 1 километр. Но в виду того, что пехота прекратила продвижение за надолбами, что в 500 метрах севернее высоты 65,5, этот район нашими частями не занят.