Врач говорил еще что-то, но Найджел вновь покачал головой, давая понять, что любые слова сейчас бесполезны. Он медленно провел ладонями по лицу и направился к дому.

В эти тягостные дни, всецело посвященные подготовке к похоронам, Найджел чувствовал себя особенно одиноким. Мелинда словно намеренно избегала его, проводя долгие часы в своей комнате. И каждый раз, когда Найджел пытался войти, комната оказывалась запертой изнутри. Он пару раз окликал жену, но она не отзывалась, и Найджел разочарованно возвращался в свою комнату. И ночью они тоже были не вместе…

Найджел был уверен, что Мелинда винит его в смерти отца, да он и сам был недалек от этой мысли. Ведь если бы он все то злополучное утро провел подле Джеймса, а не оставил старика одного… Да, но кто бы мог подумать, что Джеймс настолько болен. Он всегда был энергичным, невероятно жизнелюбивым. К тому же ничто не предвещало…

— Это был обширный инфаркт, — пояснил врач, придя на другой день после смерти Джеймса. — У него и раньше бывали приступы, но их удавалось быстро купировать. — И, всмотревшись в лицо Найджела, добавил: — Не переживайте так, молодой человек. Вы не виноваты. Я и сам не мог бы этого предвидеть. Мистер Эдвардсон не любил говорить о своей болезни, обращался только в крайнем случае.

Врач был очень добр, но вместо облегчения Найджел испытал жгучий стыд.

Впрочем, несколько раз ему удалось поговорить с Мелиндой. За обедом, во время которого ни она, ни он почти ни к чему не притронулись, Найджел спросил:

— Нам, должно быть, следует оповестить всех знакомых. Они, конечно, захотят проститься. Если позволишь, я сам этим займусь.

К его удивлению, Мелинда решительно покачала головой:

— Нет. Он бы этого не хотел.

И вновь Найджел изумился, насколько хорошо Мелинда знала своего отца. Действительно, Джеймс Эдвардсон избегал шумного общества, гостей, приемов, всего того, чем бывает до отказа заполнена жизнь обычных людей. В том, что его тесть был необыкновенным человеком, у Найджела не было никаких сомнений. Мелинда права — Джеймс не желал бы для себя пышных похорон с торжественными речами и всем прочим. Ведь и при жизни он хотел, чтобы рядом были лишь самые близкие ему люди.

— Может, ты хочешь, чтобы я взял на себя все хлопоты? Я готов. Тебе надо отдохнуть, ведь ты столько всего пережила.

Но Мелинда вновь ответила отказом:

— Нет, я займусь всем сама.

Найджел понял, что настаивать бесполезно, и перевел разговор на другую тему. Впрочем, о чем бы он ни заговорил, Мелинда либо молчала, погруженная в свои мысли, либо отвечала рассеянно и односложно, давая понять, что разговор ее не интересует.

В первые часы после внезапной смерти Джеймса Найджел со страхом ожидал, что Мелинда вне себя от горя будет биться в рыданиях. Ведь она была так привязана к Джеймсу, заменившему ей мать и, уж если на то пошло, родного отца.

Однако ничего подобного не произошло. Мелинда если и плакала, то в полном одиночестве. Найджел в очередной раз убедился, что не в характере его жены выставлять напоказ свои переживания, даже в присутствии самых близких людей. Она лишь стала еще более замкнутой и молчаливой, чем обычно. И еще эта пугающая бледность, просто невероятная в контрасте с черным платьем.

Наконец все было кончено. Как ни велика была скорбь Найджела, он не мог не признаться самому себе, что сама атмосфера дома стала менее тягостной, словно в него постепенно возвращалась жизнь. Может, и Мелинда вспомнит наконец, как сильно он, Найджел, в ней нуждается.

Чего бы он только ни отдал, чтобы Мелинда стала прежней — нежной, женственной, немного эгоистичной и не всегда понятной. Словом такой, какой он знал ее и любил, со всеми ее странностями и недостатками. Сейчас в женщине, в которую превратилась его жена, он мог уловить лишь внешнее сходство с прежней Мелиндой. Его пугала эта молчаливая отрешенность, словно Мелинду постоянно окружал какой-то невидимый, но очень прочный кокон.

Найджел направился в большую гостиную, надеясь увидеть там жену. Он знал, что это была одна из любимых ее комнат в их огромном доме. Мелинда уверяла, что из ее окон открывается великолепный вид на горы. Сейчас Найджелу вдруг ни с того ни с сего пришло в голову, что из окон в этой части дома нельзя увидеть лужайку, заросшую колокольчиками. Впрочем, теперь, в это время года, подобное преимущество не имеет значения.

— Доброе утро, дорогая. — Найджел был приятно удивлен, что его расчет найти в гостиной жену оказался точным.

Мелинда, сидя в вольтеровском кресле, рассеянно листала какой-то журнал. Не отрываясь от этого занятия и не глядя на Найджела, она лишь слегка кивнула в ответ на его приветствие.

— Ты куда-то собралась? — спросил Найджел, подходя к ней.

Мелинда была одета в черный брючный костюм, шею закрывал высокий ворот тонкой светло-серой водолазки. Ее волосы были гладко зачесаны и казались темнее, чем обычно.

Найджел наклонился, чтобы поцеловать Мелинду, но тут она вскинула на него глаза. Ее взгляд был таким холодным и отчужденным, что Найджел невольно вздрогнул.

— Нам надо поговорить, — отложив журнал, ровным голосом произнесла Мелинда.

Найджел, обескураженный таким вступлением, занял второе кресло.

— Что ж, — он улыбнулся и развел руками, — конечно, ведь мы с тобой не говорили целую вечность.

Слова повисли в воздухе, его попытка разрядить обстановку потерпела неудачу. Мелинда не улыбнулась в ответ и молча и серьезно смотрела на мужа.

— Нам необходимо расстаться. — Ее голос был таким же холодным и бесстрастным, как и взгляд.

Как сильно ни был потрясен Найджел, услышав эту короткую реплику, он не мог не признать, что ждал чего-то подобного. Последние несколько дней он только и делал, что лгал самому себе. Все это время Мелинда намеренно избегала его, а он малодушно объяснял это ее желанием побыть наедине со своим горем. При этом он упорно делал вид, что не замечает ее мимолетных неприязненных взглядов и ледяного молчания.

Значит, его первоначальное предположение оказалось единственно верным — Мелинда считает его виноватым в смерти отца. Если так, то он должен переубедить ее во что бы то ни стало. Если это удастся, его жена останется с ним и больше никогда не произнесет этих страшных слов.

Найджел поднял на Мелинду измученные глаза. Она не отвела взгляда, продолжая смотреть на него с прежней холодной неприязнью.

— Послушай, Мелинда, — заговорил Найджел, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон, — я понимаю, ты считаешь, что это я виноват… виноват в смерти мистера Эдвардсона. Но поверь, если бы я хоть на секунду мог предположить…

Изящные брови Мелинды недоуменно приподнялись, неприязненное выражение уступило место холодному удивлению.

— Я считаю тебя виноватым? — переспросила она. — О чем ты говоришь?