– Мы рады, что наш собрат доставлен тобой в целости и сохранности, Ступающий в Паутине. Трудности были?

– Не те, о которых стоит упоминать в приличном обществе. Все в рамках, так сказать.

– Вознаграждение. – Посредник выпростал шестипалую кисть левой руки из рукава и легко провел ладонью над столешницей. С легким гудением в том месте возник плоский черный чемоданчик. – Здесь семьсот тысяч евро, на семи разных картах на предъявителя. Также в знак нашей благодарности ты получишь чуть позже некоторые предметы.

– Благодарю, рад был помочь. Обращайтесь, если возникнет нужда. – Я открыл чемодан, забрал карты и больше к нему не прикасался.

Алхимик издал непонятный мне звук, но мгновением позже пришло понимание, что он… смеется!

– Не многие бы взялись за эту работу, Тридцать девятый. Еще меньшее количество добралось бы до места, где засели наши обидчики, и лишь единицы вернулись бы обратно. Но наш собрат скорее всего стал бы уже частью узора Плетений. Ты запросил ничтожную цену за то, что сделал.

– Не уверен, при все моем уважении к вашей прозорливости. Я спас как минимум одну жизнь…

– Но потерял четыре, – ломкий голос Посредника источал сарказм.

– Нет. Буревестник поймал свою последнюю бурю. Те, кто отправился за ним следом, выбрали этот путь самостоятельно и были со своим командиром до конца.

– Пусть так. Я не силен в кодексе воинов. Да сольются их души в вечном танце Плетений. Теперь же прощай. Думаю, мы еще увидимся, Ступающий в Паутине.

– Тогда до встречи. – Я развернулся и вышел за дверь. На политесы и словесные выверты тратить время и остаток сил не хотелось, а в голове вертелась услышанная где-то фраза: «Ты заказывал ковер, ну так я его припер». Эх, вот бы никогда больше не видеть ни Посредника, ни Сажу, пускай последний и спас Михая от верной и мучительной смерти. Хотя обернись дело круто, подрывника пришлось бы пристрелить, чтобы сохранилась мобильность отряда и мы смогли уйти в прежнем темпе. Знаю, со стороны подобный поступок кажется зверством. Выбор: кто будет жить, а кто проскочит в небесный «дисбат» раньше остальных, – это будни моей профессии. Пока есть возможность, борьба ведется за жизнь каждого бойца. Но если встает вопрос: один он или все лягут вот в этом овражке, кто-то не колеблясь остается и сдерживает идущего по горячему следу врага, чтобы остальные смогли уйти и выполнить задачу. Именно так возникают легенды про непобедимость диверсантов и мало кто знает, какой ценой покупается победа.

Когда охранник вернул мне оружие и закрыл за мной дверь, усталость снова навалилась на плечи, почти пригибая к мокрому от недавно прошедшего дождя асфальту. Дойдя до ворот башни, я не торопился заходить внутрь, хотя там, на втором этаже, судя по звукам, готовилось веселье. Прислонившись к шершавой башенной стене, я поднял голову к затянутому тучами вечернему небу. Снова удалось переиграть противника и обстоятельства, вновь удалось победить и никто не погиб… Почти никто. Это я загнул, когда сказал Посреднику о скорее всего сгинувшем Буревестнике и его парнях. Чувство утраты, когда срок жизни близкого тебе человека, пусть и не друга, но товарища, истек, истончился под гнетом обстоятельств, неистребимо. Будет новый день, придут другие заботы. Но зарубка на сердце все равно останется, и нет-нет да и кольнет в самый неподходящий момент сожаление, что не остановил…

Со стороны дороги, ведущей от «Старательского приюта», послышались шаги, и в круге света уличного фонаря появилась фигура в легком старательском комбезе, с солидным рюкзаком за плечами. Человек шел к воротам башни, что наводило на мысль о намерении свести знакомство или со мной, или с кем-то из моих артельщиков. Я, как всегда, стоял вне круга света, а мимикрирующая ткань комбинезона почти полностью скрадывала очертания фигуры на фоне стены. Дав человеку занести руку для первого удара в створку ворот, я негромко окликнул визитера:

– Доброго вечера, уважаемый! Можно не стучать в дверь, жилище вроде как мое, обращайтесь, раз пришли.

Ничего подозрительного в человеке я не заметил. От оклика он смутился, но быстро справился с волнением и повернул голову на голос. Тут я узнал его: это был Денис – протеже Норда. Парень ушел после акции с «девяткой», но у меня тогда возникло стойкое ощущение, что наша встреча не последняя. Видимо, завершив свои дела в миру, он вернулся… Зацепила его Зона. Понятно, зачем он здесь, но все же придется провести беседу. Кто его знает, какого рода проблемы заставили благополучного парня снова прийти туда, где точняком таких историй будет раз в десять поболе?

– Доброго вечера, Антон Константиныч. Вот, снова к вам, если примете. – Судя по голосу, парень был рад, что так скоро нашел меня. – Были дела… Родителям деньги отдал, с работы уволился. На стройке не закрывали наряды, пока денег не сунул бригадиру. Потом позвонил по телефону, который вы дали перед отъездом, но там ответили, что пока связаться с вами не могут.

– Мы из рейда только часа три как пришли. Долго ждал?

– Третий день уже. Мужик, что в башне сидел, внутрь пускать отказался, вот я и снял номер тут, – Денис махнул рукой в сторону «Старательского приюта». – Стал наблюдать и увидел, как кто-то в башню зашел. Кроме вас, вроде некому. Вот и пошел снова, не ошибся, выходит.

– В артель ко мне тоже хочешь?

– Да. Я решил, что если возьмете…

– Можно. Однако, видишь ли, какая штука, будет совсем не весело. Зона, она разная. Тут, как и на любой войне, можно жить по-всякому и иметь свою долю приключений на свой же филей. Со мной скоро будет очень опасно водить знакомство, Денис. Есть более спокойные места. Могу походатайствовать перед разведчиками «Альфы», работа у них интересная. Наберешься опыта, пообтешешься на местности…

– Я чем-то вас не устраиваю? – парень явно обиделся. – Так научите, я способный. Юрис вам подтвердит.

– Дело не в этом, – прервал я начинающийся ненужный спор. – Все нормально с тобой, толковых ребят я сразу вижу. Нет у меня сомнений в твоих качествах. Просто предупреждаю: приключений может быть всего парочка и закончатся они слишком быстро, распробовать не успеешь. Среди моих артельщиков народ уже поживший, кроме одного, а вот вас, молодых, лучше бы поберечь…

– Не надо меня беречь, я уже сам справляюсь. – Парень разозлился, но, совладав с нахлынувшими эмоциями, ответил спокойно.

– Хоп![12]Раз такое дело, правила ты помнишь: делать все только тогда, когда я скажу, и только то, что я прикажу. Сейчас в разговоре ты пару раз меня перебил, это тоже в последний раз. В последующем наложу взыскание. Урок номер один: никогда не перебивай оппонента, какую бы чушь он ни городил, волнение и поспешность – первые враги разведчика. Все понял?

– Да. – В голосе парня слышалось облегчение.

– Тогда марш на третий этаж. Размещайся, а потом за стол. Чувствую, сегодня будет пир горой.

Как я и предполагал, стол был уже накрыт. Хозяйственный Слон расставил миски и банки с консервами, варенной в мундире картошкой. Отдельно стояли блюда с квашеной капустой и таз с крупно нарезанными помидорами и огурцами – залитые подсолнечным маслом и крепко сдобренные крымским луком, овощи красиво играли в желтом свете лампочки в красивом абажуре матового стекла, невесть как попавшем сюда почти в целости и сохранности. Слон рассказал, что на второй день после сложной операции к нему в палату пришли двое странных врачей и стали вливать в капельницу непонятные препараты, которые вызвали ураганное заживление тканей, а на третьи сутки исчезли упадок сил и анемия. И уже через неделю он был практически здоров. Сбежал из госпиталя и окольными путями вернулся в Зону. Тут же он помешал двум гаврикам подломить нашу башню. Хотя последним и так не повезло: один поджарился на электрической «секретке» Юриса, а второму оторвало левую ступню направленным взрывом другой закладки. Починив, как умел, дверь, Слон решил дожидаться нас, а через пять дней от сегодняшнего начал бы собирать охотников в поисковую партию по нашим следам.