— Элси, не могла бы ты сделать мне одолжение?

— Гмм? — Я стояла чуть поодаль на тротуаре.

— Отвернись, пожалуйста.

— Мне отвернуться?

— Я буду умолять ее, стоя на коленях, и не хочу, чтобы ты это видела. Я хочу, чтобы ты считала меня сильным, мужественным и уверенным в себе.

Я рассмеялась, но Бен продолжал смотреть на меня.

— Боже мой, ты не шутишь, — сказала я, рассмеялась и отвернулась.

Я смотрела на главную улицу. Я видела, как останавливаются автомобили на красный сигнал светофора, и мимо них проезжают велосипедисты. Я заметила пару, шедшую по улице с маленьким ребенком. Вскоре я услышала звон колокольчика и звук открывающейся двери, поэтому повернулась.

— Подожди! — услышала я голос Бена. — Пока не двигайся! — Я снова отвернулась.

Две минуты спустя снова звякнул колокольчик, и Бен обошел меня и встал ко мне лицом. В руках он держал два светло-коричневых стакана с мороженым, в которое были воткнуты яркие ложки.

— Как тебе это удалось? — спросила я, забирая у него один стакан.

Бен улыбнулся.

— У меня свои подходы.

— Я серьезно.

— Серьезно? Я ее подкупил.

— Ты подкупил ее? — переспросила я. Я была шокирована. Я ни разу не встречала человека, который подкупал бы кого-то.

— Ну, я сказал, что если она даст мне два стакана любого оставшегося мороженого, то я дам ей двадцать баксов сверху. Поэтому если это подкуп, то — да, я ее подкупил.

— Ага, я бы действительно сказала, что это подкуп.

— Коррупция, что тут скажешь. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Я уставилась на него.

— Простить тебя? Ты шутишь? Никто никогда никого не подкупал ради меня! — сказала я.

Бен рассмеялся.

— А теперь ты просто надо мной издеваешься.

— Нет, я говорю совершенно серьезно, — возразила я. — Мне это льстит.

— О, — с улыбкой ответил Бен и снова рассмеялся. — Замечательно. — Потом он откусил кусочек от своего мороженого и сморщился. — Кофейное, — констатировал он, подбежал к ближайшей урне и выплюнул.

— Ты не любишь кофе?

— Для меня кофе — это как походы к врачу и Национальное общественное радио.

Я взяла у него из руки стакан с мороженым и держала в руке, пока ела мороженое из второго стакана.

— Что ж, значит, мне больше достанется, — сказала я.

Мы вернулись в его машину, и никто из нас толком не знал, что делать дальше.

— Этот день не должен заканчиваться, — произнесла я. — Ведь так?

— Я рад, что ты это сказала, — ответил Бен. — Куда теперь?

— Ну я даже не знаю… Проголодаться я не успела…

— Может быть, вернемся в твою квартиру? — предложил он. — Обещаю не распускать руки.

Я минуту помолчала.

— А что плохого в распускании рук? — поддразнила я его. Он не ответил, включил заднюю передачу, а затем автомобиль помчался по улице.

Когда мы добрались до моей квартиры, Бен вытащил ключи из своего кармана. Мы поднялись по лестнице к моей двери, но на полдороге Бен вспомнил, что кое-что забыл. Добежав до машины, он опустил монеты в паркомат. Потом молнией вернулся ко мне и открыл дверь квартиры. Оказавшись внутри, Бен осторожно положил ключи на столик возле двери.

— Пусть тут полежат, на виду, — сказал он. — Тут ты о них не забудешь.

— Отлично. Хочешь что-нибудь выпить?

— Конечно. А что у тебя есть?

— Вода. Мне следовало бы спросить, не хочешь ли ты воды.

Бен рассмеялся и сел на диван. Я взяла два стакана, подошла к холодильнику, чтобы их наполнить, и тут увидела бутылку ледяного шампанского, оставшуюся после Нового года.

— У меня есть шампанское! — объявила я и вытащила бутылку из холодильника. Вернувшись в гостиную, я продемонстрировала ее Бену: — Шипучки?

Он засмеялся:

— Ага, давай выпьем шипучки.

Мы сбегали на кухню и взяли бокалы. Я попыталась открыть бутылку, но у меня ничего не получилось, поэтому в дело вмешался Бен, и пробка тут же вылетела из горлышка. Струя шампанского обдала наши лица, но нам было все равно. Бен налил шампанское в бокалы, и мы уселись на диван.

Минута прошла в неловком молчании. Мы увязли в тишине. Я отпивала из бокала чуть дольше, чем следовало, глядя на золотистые пузырьки. Откуда взялась эта неловкость? Я этого не знала. Я встала и почувствовала, как алкоголь ударил в голову.

— Я сейчас вернусь, — сказала я. — Мне просто нужно… — Что? Что я собиралась сделать?

Бен схватил меня за руку и посмотрел на меня, заглянул в глаза. Мне показалось, что его глаза умоляют меня. И я бросилась к нему, оседлала его колени и поцеловала. Мои руки заскользили по его плечам. Его пальцы сжали мои бедра, и я чувствовала их прикосновение сквозь ткань джинсов. Целуя меня, Бен ближе притянул меня к себе. Его руки поднялись по моей спине и зарылись в мои волосы. Я чувствовала, как отчаянно ему хочется целовать меня. Наши головы и руки двигались синхронно, и мое тело вдруг начало болеть там, где Бен к нему не прикасался.

— Ты мне нравишься, — заявил он, задыхаясь.

— Я это вижу, — со смехом ответила я.

— Нет. — Он на мгновение оторвал свое лицо от моего и посмотрел на меня так, словно это было важно. — Ты мне нравишься.

Парни и раньше говорили мне, что я им нравлюсь. Они говорили это в восьмом классе и в старшей школе. Они говорили это, напившись на вечеринке. Один сказал мне об этом в кафетерии колледжа. Некоторые из них не поднимали глаз от земли, когда бормотали эти слова. Некоторые из них заикались. Каждый раз я отвечала, что они мне тоже нравятся. И только с Беном я поняла, что тогда я лгала.

До него ни один мужчина не позволял мне почувствовать, что он мной восхищается, и я никогда никем так не восхищалась. Что такого сделал Бен за последние несколько часов, чтобы мне стало все небезразлично? Не знаю. Я знала только одно: когда он сказал мне об этом, я поняла, что действительно ему нравлюсь. И когда я услышала эти слова от него, у меня появилось ощущение, будто я ждала их всю жизнь.

— Ты мне тоже нравишься, — сказала я и снова поцеловала его. Руки Бена легли на мою талию и притянули к себе, уничтожая тот крошечный промежуток, который еще оставался между нами. Он целовал мои уши и нижнюю челюсть, отчего у меня по шее побежали мурашки, и казалось, это длилось несколько часов.

Когда я посмотрела на часы, было уже больше восьми часов вечера.

— Вау, это был… это было… долго.

— Ты проголодалась? — спросил Бен.

— Ага. — Я кивнула, понимая, что на самом деле голодна. — А ты голоден?