– Наши страны часто воевали друг с другом, – сказал Людовик. – Но теперь, когда их королевами стали две сестры, можно надеяться на мир и согласие.

Элеанора ответила, что ни за что на свете не станет враждовать с сестрой и братом.

– Я запомню ваши слова, – пообещал король.

Элеаноре показалось, что Людовик слишком уж серьезен. Ей не терпелось выяснить, как к этому относится сестра. Возможно, Маргарита предпочла бы вести более веселый образ жизни.

По дороге в Париж короля и его гостей встречали не менее торжественно, чем в графстве Шампанском. Маргарита даже пожаловалась, что ей до смерти надоели все эти турниры и представления. Однако Элеанора еще не успела пресытиться прелестями великосветской жизни, а более всего ее радовало, что главной виновницей торжества является именно она.

На подъезде к французской столице гостей встретила королева-мать. Вот та женщина, о которой слагает баллады толстый трубадур, подумала Элеанора.

Королева-мать и в самом деле была прекрасна. Она напоминала мраморную статую: тонкие черты лица, белоснежная кожа, пышные светлые волосы, наполовину скрытые под шелковым шарфом. Бланш прожила на свете немало лет, родила целый выводок детей, но, несмотря на все это, сохранила поразительную моложавость. Помня о словах графа Шампанского, Элеанора присматривалась к королеве-матери с особым интересом. Сразу было видно, что это женщина незаурядная. В ее присутствии Людовик и Маргарита вели себя совершенно иначе. Король стал гораздо меньше внимания уделять своей супруге, всецело сосредоточившись на матери.

Элеанора возмущенно подумала: будь я на месте Маргариты, я бы такого не допустила.

Все выказывали королеве Бланш особое почтение. Ледяные голубые глаза королевы-матери изучающе осмотрели Элеанору, и, кажется, первое впечатление было благоприятным. Бланш была рада, что сестра ее невестки выходит замуж за английского короля. Этот брак поможет наладить добрососедские отношения между королевствами.

Париж произвел на Элеанору неизгладимое впечатление. В правление Филиппа-Августа, деда молодого короля, город был перепланирован и заметно похорошел. Никто уже не назвал бы его «Грязным городом» – а ведь именно такое название дали когда-то этому поселению римляне. Филипп-Август вымостил улицы камнем, и сама природа смывала дождями грязь с мостовых. Если же дождей не было, парижане, гордые своим городом, наводили чистоту сами.

Хорош был и крытый рынок, и новый собор Нотр-Дам, и отстроенный заново Луврский дворец.

В Париже Элеанора и ее спутники сделали последнюю остановку перед тем, как двинуться к побережью.

* * *

Маргарите хотелось проводить с родными как можно больше времени. Она уговорила родителей и сестер погостить в Понтуазе, ибо тамошний дворец королевская чета любила больше всех прочих резиденций.

С собой пришлось взять целый обоз – мебель, ковры, посуду. Ведь в отсутствие хозяев замки обычно стояли пустыми. Слуги отправились в путь первыми, чтобы приготовиться к приезду господ.

Король в Понтуаз не поехал – мать сказала, что он должен остаться в Париже.

– Пусть Маргарита насладится обществом родных, – сказала Бланш.

Элеанора уже поняла, что воля королевы-матери здесь выполняется беспрекословно. Больно было видеть, как тушуется Маргарита в присутствии свекрови. Значит, этот брак не так уж идеален, как показалось Элеаноре вначале.

Разумеется, Маргариту повсюду встречали с почетом, подобающим королевскому сану, муж любил и чтил ее, однако всем в доме заправляла свекровь. Стоило ей приказать, и король безропотно согласился на разлуку с супругой.

В Понтуазском замке Элеанора наконец смогла поговорить с сестрой по душам. Вновь, как в прежние времена, младшая сестра чувствовала свое превосходство над старшей, хоть та и была королевой.

Элеанора принялась выспрашивать Маргариту о свадьбе, о коронации, о супружеских отношениях. Больше всего ее интересовало, когда Маргарита была счастливее – в родительском доме или замужем?

Маргарита не пожелала рассказывать о том, что происходит между супругами в опочивальне. Она заявила, что вскоре Элеанора узнает это сама. В голосе сестры прозвучали снисходительные нотки, что изрядно разозлило невесту английского короля. Маргарита добавила лишь, что супружеский долг свят и от него никуда не денешься. Судя по ее рассказам, Людовик был образцом добродетели. Добрый, любящий, внимательный, только вот…

Тут-то она себя и выдала.

– Что «только вот»? – накинулась на нее Элеанора.

– Если бы только он проводил со мной больше времени наедине… Все время рядом она.

– Ты имеешь в виду королеву Бланш?

– Да. Конечно, она – его мать, Людовик в ней души не чает. Понимаешь, когда умер король-отец, Людовику было всего двенадцать лет. По его словам, королем он стал лишь благодаря матери. Он привык ее слушаться. Я знаю, что она женщина умная, и плохого не посоветует. Но мне не нравится, что она все время вмешивается в наши отношения. Иногда мне кажется, что она ревнует.

– Конечно, ревнует. Она хочет, чтобы ее замечательный сын принадлежал только ей. Слава Богу, мать моего Генриха не живет в Англии.

– Да, она далеко. Я слышала, что муж всецело у нее под каблуком. Тебе и в самом деле повезло, что Изабелла Ангулемская не будет жить с тобой под одной крышей. Хотя Франции пошло бы только на пользу, если бы она перебралась из Лузиньяна в Англию.

– Я уж позабочусь о том, чтобы она из Лузиньяна не уезжала. На твоем месте, Маргарита, я не позволила бы обращаться с собой подобным образом. Зная, что муж меня любит, я потребовала бы, чтобы свекровь оставила нас в покое и знала свое место.

– Вряд ли это у тебя получилось бы, если бы твоей свекровью была Бланш, – вздохнула Маргарита.

– Значит, Людовик ее боится?

– Вовсе нет. Но он слишком добр, он не хочет ее обижать. Если муж с нею не согласен, он всегда поступает по-своему. Людовика в стране очень уважают. Он очень хочет быть хорошим государем, еще лучшим, чем его дед Филипп-Август. Людовик заботится о народе, помогает бедным. Иногда, после мессы, он отправляется в лес, садится на лужайке и вступает в беседу со случайными путниками, пусть даже самыми ничтожными. Король внимательно их выслушивает, расспрашивает, не чинится ли где беззаконие. Я сама видела, как он разговаривал с простыми людьми в саду перед дворцом. Людовик признает только скромную одежду. Я ненавижу этот его камзол из тиртена – знаешь, это такая грубая ткань из шерсти и хлопка? Шляп Людовик вообще не носит. Он говорит, что народ должен видеть в нем не монарха, а человека.

– Разве можно таким образом снискать любовь и почитание подданных?

– Людовик считает, что это наилучший способ. И народ действительно его чтит. Однажды я пожаловалась, что он одевается не по-королевски. Знаешь, что Людовик мне ответил?

– Наверняка он тут же пообещал, что станет одеваться так, как тебе нравится.