– Человек, который ведет его, настоящий повелитель моря! Ты знаешь, кто он?

Жан Ледрю торжествующе рассмеялся:

– Ты же сказал: повелитель моря! Это сам Сюркуф. Мы украли твой корабль из-под носа таможенников Морлэ… Поэтому я и прибыл в Брест позже, чем думал.

– Нет, – раздался позади них спокойный голос, – вы не украли его! Вы им овладели с согласия… Императора! В ту ночь таможенники особенно крепко спали, так?

Если Видок хотел произвести театральный эффект, он мог быть довольным. Забыв о бриге, с которого доносилось лязганье разматываемой якорной цепи, Марианна, Язон, Жан Ледрю и даже внезапно оживший Жоливаль одним движением повернулись к нему. Но только Язон выразил чувства остальных:

– Согласие Императора? Что ты хочешь сказать?

Опершись со скрещенными на груди руками о мачту, Видок провел взглядом по обращенным к нему лицам. Затем с необычной мягкостью, которую при необходимости мог приобретать его голос, он ответил:

– Что не так давно он соизволил дать мне мой шанс, что я нахожусь на его… службе и что я имел приказ любой ценой устроить тебе побег! Это не было легко, ибо, за исключением этой молодой женщины, и обстоятельства, и люди отвернулись от меня. Но ты не мог даже себе представить, что у меня такой приказ!

После такого удара никто не нашел что сказать. От изумления они не находили слов, и их взгляды пытались определить, что так внезапно изменилось в этом загадочном человеке. Держась за руку Язона, Марианна тщетно старалась сообразить, в чем же дело, но, может быть, потому, что это было выше ее возможностей, она первая обрела дар речи.

– Император хотел, чтобы Язон бежал? Но тогда для чего суд, тюрьма, каторга?..

– А это, сударыня, он вам скажет сам, ибо мне не подобает раскрывать его соображения, которые являются высшей политикой.

– Он скажет мне сам? Но вы хорошо знаете, что это невозможно! Через несколько минут я уеду, навсегда покину Францию.

– Нет!

Ей показалось, что она ослышалась.

– Что вы сказали?

Он посмотрел на нее, и она прочла в его взгляде глубокое сострадание. Еще мягче, если это вообще было возможно, он повторил:

– Нет! Вы не уедете, сударыня! Сейчас по крайней мере! Я должен, как только Язон Бофор окажется в море, привезти вас обратно в Париж.

– Об этом не может быть и речи! Я беру ее с собой! Однако пора уже объясниться. И прежде всего, кто вы в действительности?

Схватив Марианну за руку, Язон заставил ее отойти назад, словно желая прикрыть своим телом от грозящей опасности. Она инстинктивно прижалась к нему, пока он в гневе обращался к своему товарищу по бегству. Видок пожал плечами и вздохнул:

– Ты это хорошо знаешь: Франсуа Видок, и до этой ночи я был заключенным, каторжником, преследуемой дичью. Но этот побег – последний и лучший, потому что после него у меня начнется совершенно иная жизнь.

– Шпик, подсадная утка! Вот кто ты, без сомнения.

– Спасибо за догадку! Нет, я не шпик. Но примерно с год назад господин Анри, начальник сыскной полиции, предложил мне работать в тюрьмах, выявлять преступления и проливать свет на самые гнусные темные дела. О моей ловкости знали: многочисленные побеги подтверждали ее. О моем интеллекте тоже: мои предположения оказывались точными. Я работал в Лафорс, и, когда ты туда попал, мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что ты невиновен, достаточно было полистать твое обвинительное заключение, чтобы догадаться, что ты просто игрушка в грязной махинации. Император, очевидно, думал так же, и я немедленно получил приказ заняться только тобой и твоим делом. Дальнейшие инструкции предлагали мне действовать по обстоятельствам, так что если бы не твое донкихотство, я организовал бы побег во время пути.

– Но тогда зачем все это? Ты же терпел вместе со мной и оковы, и каторгу…

Улыбка промелькнула по суровому лицу Видока.

– Я знал, что это последний раз, ибо твой побег был также и моим. Никто не стал бы искать Франсуа Видока, как и Язона Бофора, впрочем. Освободив тебя, я получил право не быть больше тайным агентом, скрытым за решетками тюрьмы. С этой минуты я открыто нахожусь на службе в императорской полиции. И все, что было сделано для твоего освобождения, подчинялось моим указаниям. Мой человек следовал за мнимой мадемуазель де Жоливаль до Сен-Мало и после ее отъезда ознакомил Сюркуфа с императорским приказом забрать с рейда в Морлэ бриг «Волшебница моря» и привести его туда, куда я указал, но сделать так, чтобы это имело вид настоящего похищения. Как ты сказал, я все выстрадал вместе с тобой. Ты по-прежнему считаешь, что это работа шпика?

Язон отвернулся. Его взгляд встретился с взглядом Марианны, которая, дрожа всем телом, прижалась к его плечу.

– Нет, – сказал он наконец глухо. – Я, безусловно, никогда не пойму труднопостижимые соображения Наполеона. Однако я обязан тебе жизнью и благодарю тебя за это от всего сердца. Но… она? Зачем ты хочешь увезти ее в Париж? Ведь я люблю ее больше, чем…

– Чем жизнь, свободу и все в мире! – устало закончил за него Видок. – Я все это знаю… и Император тоже знает, безусловно! Но она не свободна, Язон, она княгиня Сант’Анна. У нее есть муж, даже если этот муж всего лишь призрак, ибо этот призрак обладает большой властью и к его голосу прислушиваются. Он требует возвращения своей супруги, и Император не может отказать ему в этом праве, так как во владениях великой герцогини Тосканской, его сестры, может возникнуть восстание, если Император обидит такого человека, как Сант’Анна…

– Я не хочу! – закричала Марианна, крепче прижимаясь к Язону. – Я никогда не вернусь туда! Спаси меня, Язон!.. Увези с собой! Я боюсь этого человека, который имеет все права на меня, но никогда не был близок со мной! Ради бога, не позволяй им забрать меня у тебя.

– Марианна, милая моя! Умоляю тебя, успокойся. Нет, я не оставлю тебя! Я предпочитаю вернуться на каторгу, надеть оковы, не знаю, что еще сделать, но я отказываюсь покинуть тебя!

– Однако это необходимо! – грустно сказал Видок. – Вот твой корабль, возвращенный тебе Императором, Язон. Тебе полагается жить на море, а не у ног замужней женщины. А в Конкете карета уже ждет княгиню Сант’Анна.

– Ей лучше уехать, ибо она ждет напрасно! – раздался разъяренный голос. – Марианна остается здесь!

И Жан Ледрю с пистолетом в руках встал между влюбленными и Видоком.

– Здесь мое владение, полицейский! И даже если оно маленькое, я его хозяин перед Богом! Под ногами у нас море, и эти люди мои! Нас четырнадцать, а ты один! Если ты хочешь жить долго, я советую тебе не мешать Марианне уехать с человеком, которого она любит, как они оба этого хотят… Иначе, поверь мне, рыбы не найдут разницы между мясом тайного агента или беглого каторжника! Давай задний ход и спускайся в каюту! Когда они будут на борту брига, я доставлю тебя на землю.

Видок покачал головой и показал на подошедший почти вплотную корабль. Его борт все ближе нависал над палубой шхуны.