— Фу… Мадемуазель, что за mauvais ton?[1] There's no need to use bad language in these discussions here! Please, don't use bad language in my company![2]

— Это ты что сейчас начирикал?

— Это ты чирикаешь, meine kleine Sperling![3]

— А сейчас ты на каком языке говоришь?

— Инга! А неплохо бы тебе заняться языками. Я думаю, что в жизни очень пригодится.

— И на каком языке ты сейчас произносил всю эту белиберду?

— Сначала немного на французском, потом по-английски чирикал, а воробышком тебя назвал на немецком.

— Полиглот, блин.

— Чего и вам желаю!

— Думаешь, у меня получится?

— А почему нет? Времени у нас есть пока вагон и маленькая тележка. Мы же сейчас отдыхаем от ранения. Но даже от отдыха можно смертельно устать. Поэтому от отдыха тоже надо немного отдыхать.

— И как ты себе это представляешь. Я что в школу пойду?

— Не обязательно. Найдём репетитора. Денег у нас, как у дурака фантиков. Пока…

— Сюда будем приводить репетитора?

— Не обязательно. Можно и к учителю ездить на занятия.

— А не опасно из дома выходить. Не лучше ли пока отсидеться.

— Волков бояться — в хате гадить…

— Ну, у тебя и поговорки…

— С кем поведёшься… Так тебе и надо!

* * *

Если задуматься, то кем я был там, в своей жизни? Несмотря на насыщенную приключениями и злоключениями жизнь, всего лишь ещё один стареющий мужчина на склоне лет…

Когда-то в далёкой безоблачной и беззаботной юности, когда ещё и в помине не было соцсетей, да и компьютеры был величиной с маленький спортивный зал. Тогда у наших девочек из класса были такие блокнотики с анкетами. Много разных вопросиков с подвохом, и просто наивных.

Однажды попался такой вопрос: Как бы ты хотел умереть?

Не раздумывая ни секунды, ответил: В бою!

Уже потом лет через несколько, за речкой… Я уже не был уверен, что хочу погибнуть в бою. Именно там я впервые задумался о существовании чего-то свыше. В окопах, как известно, атеистов нет. Но те бои остались в моём прошлом. Я прошёл через тот, первый бой. А потом ещё много было всего в жизни. Понял я лишь одно, что выживать мне нравится, а умирать нет.

И вот теперь, когда я в очередной раз выжил… Хоть и в таком слегка усечённом виде. В виде души подселенца в чужое тело. Ну и что? Что-то изменилось? Ну, да. Изменилось… Но! Я по-прежнему чувствую себя живым и способным снова идти в бой!

На самом деле, я в принципе — мизантроп. Я не особо люблю общество людей. Не со всеми в компании мне комфортно. Я скорее нелюдим, чем восторженный идиот стремящийся пообщаться со всеми людьми сразу. Я не страдаю, но и не наслаждаюсь человеконенавистничеством. И я не мрачный маньяк, желающий постоянно причинять боль кому-то, или убивать направо и налево себе подобных.

Да. Не спорю и спорить не буду. Я — убийца. На мне жмуриков, как блох на дворняжке. Но у меня видимо ещё не прошла детская болезнь — юношеский максимализм. Я до сих пор ещё делю мир на чёрное и белое. На добро и на зло.

Тешу себя надеждой, что все убитые мною — были враги. Это было на войне. Там всё просто. Тут свои, там враги. Жизнь после войны оказалась гораздо сложнее. В серых полутонах, трудно отделять зёрна от плевел, а добро от зла. Только не путайте со всякими там пятьюдесятью оттенками серого или какого-нибудь цвета с садисткой сексуальной тематикой. Это кино не про меня. Как сказал один мой знакомый грузин:

— Э! Слюшай! Нэ нада путать мух и катлэт. Он разный!

Вот я и стараюсь не путать. Особенно сейчас, когда появился второй шанс. Шанс не сомневаться в том, что я делаю, а просто делать.

Я не собираюсь менять или спасать от чего бы то ни было этот мир. Но, несмотря на отсутствие конечной цели или глобальной идеи, я буду следовать девизу предков: «Делай, что должно. И будь, что будет!». Ведь у самурая нет цели. Есть лишь путь.

Блин. Снова меня потянуло на философию… Хотя это скорее демагогия какая-то получается. Пустословие и словесная эквилибристика.

Но ведь все знают, что нет точного определения смысла жизни отдельно взятой человеческой особи. Кто-то пытается учить других, создавая религии и политические партии. Но это и есть самая настоящая демагогия. Затуманить людям мозги с целью выделиться и возглавить. Ну а уж потом жить в своё удовольствие. И под винцо, вкушая плесневелый сырок, размышлять о смысле жизни.

Кстати, про сыры с плесенью у меня тоже есть своё мнение. Это же надо так людям промыть мозг, чтобы убедить их, что молочный продукт с плесенью, вкуснее и полезнее, нежели свежий и без вкраплений каких-то разноцветных грибков. Нет уж, на фиг. Жрите сами.

Между прочим, добавлю ещё и про вино пару слов. Эти европейские извращенцы придумали для изготовления вина добавлять плесень Botrytis cinerea что в переводе с мёртвой латыни означает «благородная гниль». А другой штамм плесени, так называемую «благородную плесень», используют для изготовления особых видов сыра типа рокфор и камамбер.

Ну и как мне теперь с этими европейцами общаться? Накормят «благородным дерьмом». И ведь не скажешь ведь ничего. У них так принято. А у нас принято про дерьмо говорить, что это дерьмо. Вот такие мы не толерантные люди.

Смысл жизни? Какой смысл может быть у человека, который уже однажды потерял эту самую жизнь? Просто жить и наслаждаться самой жизнью — это уже настоящая роскошь. Но вряд ли кто из нас это до конца понимает.

Одним надо наслаждаться роскошью, и гадить в золотой унитаз.

Другим надо добраться до любой спиртосодержащей жидкости или какого-нибудь дурманящего телу препарата, чтобы потом напившись вусмерть или обдолбавшись наркотой, пускать слюни, пребывая в своей искусственной нирване.

Ну а третьим надо забраться на вершину власти, чтобы повелевать себе подобными, и решать их судьбы.

Помню, Жванецкий как-то хорошо сказал про таких: «Что больше всего хочется человеку залезшему на самый верх? Плюнуть вниз!»

Нет смысла в жизни. И нет точных рецептов, как прожить эту жизнь. Теорий и версий много. И у всех эта теория одна, своя единственная, как и дырка в заднице — тоже у каждого своя.

Но у всех они разные.

* * *

Хорошо было индусам. Придумали себе веру про переселение душ.

Правильно Высоцкий пел про реинкарнацию. Кто жил как пёс,