которой существует журналистика. Развитие информационных технологий, которые, безусловно, очень помогают в работе, сыграли с ней злую шутку. Скажем, я пришла в журналистику, когда диктофоны были огромной редкостью, а сегодня и помыслить невозможно, что ты идешь на интервью без диктофона. Персональных компьютеров тоже не было, и это очень замедляло, затрудняло работу, хотя мы тогда и не знали, что ее таким образом можно облегчить. В распоряжении журналиста были блокнот и ручка, и это заставляло память активно работать, журналист лучше запоминал, схватывал больше деталей, тщательно вдумывался в слова, заносимые в блокнот. Потому что знал: если что-то не понял или забыл, потом это будет трудно воссоздать.

Сегодня мы все больше доверяемся технике, перекладывая на нее ту активную работу мозга, без которой нет настоящей журналистики. Я со своими молодыми сотрудниками проводила такой жестокий эксперимент: на первые интервью не позволяла брать диктофон. Это был хороший урок, потому что начинающий журналист усваивал: когда ты не полагаешься на технику, больше слушаешь собеседника, больше вдумываешься в его слова. Конечно, я не призываю отказаться от диктофонов и прочей электроники! Техника – великая вещь, и возможность быстро найти нужную информацию в Интернете – огромное благо. Но надо уметь распоряжаться этим богатством не в ущерб своей квалификации и своим знаниям! Между тем мы все чаще сталкиваемся с тем, что за научную журналистику выдают информацию, которую «схватили» где-то в Интернете. Сегодня информации много, очень много! И вот появилось немало людей, которые называют себя научными журналистами только потому, что «пережевывают» информацию на темы науки. А ведь эти люди никогда не были в лаборатории, ни разу не встречались с учеными. Они элементарно не готовы к такой встрече, потому что привыкли брать какую-то готовую информацию. Она проходит через них, не оставляя никаких зарубок в памяти или на сердце, не прибавляя знаний, не откладываясь в багаж. Отсюда поверхностность, благо глупости, а то и серьезные ошибки.

Вот характерный пример. Совсем недавно появилось сообщение пресс-службы очень уважаемого ведомства о том, что синтезированы новые сверхтяжелые элементы. Далее говорилось о том, что Объединенный институт ядерных исследований в Дубне обратился с предложением присвоить такому-то элементу имя такого-то ученого, и это название также приводилось в пресс-релизе. Мало того, что в нем упоминались элементы, которые еще не синтезированы, информация просто не соответствовала действительности и ставила в ложное положение как уважаемый институт, так и замечательного ученого. Но многие газеты, агентства, интернет-порталы даже не подумали усомниться в пресс-релизе министерства и растиражировали его. Институт был вынужден разослать опровержение, но его мало кто обнародовал. Зато из издания в издание, с сайта на сайта отправилась ложная информация. Здесь самое неприятное, что речь идет о нашем великом физике, который много лет занимается синтезом новых сверхтяжелых элементов, в этой области отечественная наука действительно многого достигла, и это замечательные исследования, о которых надо рассказывать. Между тем растиражировали глупость, а потом, вместо того, чтобы извиниться, стали ерничать над институтом и ученым. Вот это уже никак не может называться научной журналистикой, это уровень желтой прессы.

– В чем заключаются особенности общения журналиста с ученым?

– В общем-то, правила те же, что и при общении журналиста с человеком другой профессии. И все же ученые – народ специфический. Ученый не будет с тобой разговаривать, если почувствует, что ты пришел, не подготовившись, без знания предмета, в расчете, что тебе выдадут готовый материал. К любой встрече надо готовиться, а к разговору с ученым – особенно. Это первое. Второе: есть ученые, к которым любят ходить журналисты, любят их записывать, приглашать на телевидение, потому что те умеют говорить гладко и красиво. Вот ты его записал, потом расшифровал – и выдаешь статью. Нередко такие ученые – то, что называется «коммуникаторы», они хорошо умеют рассказывать о том, чем занимаются другие, а сами мало что сделали в науке. Хотя есть и блестящие исключения, когда крупный ученый обладает, к тому же, даром понятным и доступным языком рассказывать о своей науке. Но это редкость, чаще всего ученый говорит на языке, малопонятном обычному человеку. И вот почему еще очень важно готовиться к встрече, тогда тебе понятнее то, о чем говорит ученый. А если понятно тебе, ты сможешь рассказать об этом читателю. И не надо стыдиться задавать вопросы. Задать вопрос, если что-то непонятно, это не стыдно. Стыдно – если не понял, а потом неправильно написал.

Таким образом, особенность общения с ученым в том, что это требует от журналиста обязательной подготовки. И умения переводить с языка науки на язык обычного человека. Здесь трудность еще в том, чтобы в таком переводе не допустить упрощения, при котором теряется сам смысл. Иными словами, тебе надо доступно и интересно рассказать о том, что, на первый взгляд, совершенно не доступно для понимания и не интересно непосвященному человеку.

– А как Вы считаете, должны ли сами ученые иметь коммуникативные навыки, чтобы улучшить общение с журналистами?

– Наверное, многие ученые возражали бы против слова «должны». Но, в общем-то, они должны. Если ученый хочет получить поддержку своим исследованиям, он должен привлекать к ним внимание. К сожалению, в нашей стране такая логика редко работает, ученый, как правило, не ощущает те нити, которые связывают результат научной работы с его применением на практике. Экономические рычаги до такой степени не задействованы, что у ученого не возникает потребности рассказывать о том, чем он занимается. В нормальном обществе, где экономика работает правильно, такая связь существует. Ученый понимает: то, что он делает, оплачивается налогоплательщиком или оплачивается частным лицом, и в том, и в другом случае надо объяснять, во имя чего эти деньги расходуются. Ученый должен рассказывать обществу, чем он занимается, чтобы общество прониклось важностью его работы и голосовало за нее, способствовало тому, чтобы в науку шли деньги, чтобы она материально поддерживалась.

С другой стороны, ученому важно рассказывать о том, чем он занимается, чтобы молодое поколение пошло по его стопам, захотело прийти в науку, чтобы заниматься научными исследованиями. Это, кстати, было одним из мотивов появления фестиваля науки, организации и развитию которого в нашей стране способствовала, в том числе, ассоциация научных журналистов. Сегодня фестивали науки стали повседневностью, они проводятся почти в каждом регионе страны. А начинались они в Московском университете, благодаря его ректору – Виктору Антоновичу Садовничему, который искал новые формы продвижения науки, и как раз встречи с научными журналистами помогли ему узнать об этом формате, который к тому времени стал получать распространение во многих странах. Мы