Сантехника. Это я думал, что в моей новой квартире все плохо. Ванна практически новая, но с уже отбитой чуть ли не в десяти местах эмалью. «Крышка-очко» из многослойной фанеры с прорезью спереди, намекающей на чудовищную неопрятность мужской половины homo-soveticus. Извращенный дизайн стальных труб на самом видном месте. И, конечно, постоянно журчащий бачок унитаза, установить надежную прокладку в который удалось только с привлечением кусочка резины из RAVчика.

На этом фоне в НИИ был просто кошмар. Все пришлось заказывать заново, причем «выбить» один паршивый фаянсовый рукомойник было куда сложнее, чем десяток вагонов щебня. При том, что фондами Стуколов[52]не обижал, реально отдавал самое лучшее. Но все равно результат виделся не слишком симпатичным.

Особенно впечатлили строители. До боли знакомый по нулевым годам талибан-строй по сравнению с местным пролетариатом начал казаться грамотным и великолепно технически оснащенным отрядом специалистов. Хуже того, данная категория советских трудящихся мало отличалась от зэков и была попросту опасна для жизни начинающего руководителя.

Только в кино типа «Операции Ы»[53]студент мог чего-то добиться на стройке. В реальности Шурик со своими комсомольскими замашками не дожил бы до вечера. Прирезали бы в укромном уголке, в самом прямом смысле этого слова.

В реальности пришлось договариваться с «неформальными лидерами», иначе говоря, главарями шаек. Нельзя сказать, чтобы он выдвигал непомерные требования, но бюджет НИИ проредил знатно. Впрочем, бухгалтер совершенно не удивилась подобным расходам и легко их одобрила. Так что мне можно было особо не беспокоиться, она наверняка напишет свой вариант отчетов в «контору». Как в этом сомневаться, если даже повар с дачи Шелепина был заодно и вполне официально трудоустроенным старшим сержантом КГБ[54].

Дальше — хуже. В шестьдесят пятом рулеток вообще не имелось, а метры выпускали раскладными, из желтых деревянных элементов и выдавали по одному на бригаду. Уровень… Самодельный, из химической пробирки, неведомым путем попавшей в руки аборигенов. Молотки, пилы, мастерки в жутком состоянии, показывающем истинную классовую ненависть рабочих к орудиям труда. Зато как самозабвенно они пили и горланили на всю округу русские народные песни под аккордеон, уворованный чьим-то отцом в немецком фольварке…

Пришлось дополнительно к мерам материального стимулирования передовиков производства закупить необходимый для работы инструмент. И, разумеется, самому выступить в роли технолога, благо, после помощи родителям в строительстве коттеджа такой мелочью меня не напугать.

С гаражом-мастерской разобрались легко. Пара перегородок там уже была, так что все быстро оштукатурили, побелили, покрасили, заменили двери на двойные металлические, с тамбуром… Выгрузили RAVчик безлунной ночью из многострадального склада на колесах на базе ЗИЛа, после чего Анатолий организовал не бросающуюся в глаза, но недреманную охрану внутреннего здания. Без малого десяток вооруженных автоматами бойцов круглосуточно сторожил опечатанный бокс со всеми артефактами (право входа имели значащиеся в «длинном» списке из двух фамилий и трех имен). Заодно ненавязчиво подстраховали дедка-ВОХРовца на воротах. Подчинялся отряд лично Председателю КГБ СССР.

В основном рабочем здании пришлось начинать с земляных работ в буквальном смысле этого слова. Во-первых, вредители-строители не предусмотрели контур заземления. Во-вторых, весь будущий НИИ (полторы тысячи квадратных метров) был подключен к электросетям при помощи идиотского кабеля с изоляцией из пропитанной маслом оберточной бумаги, жилы которого начинали безобразно греться даже от одного освещения ремонтных работ, которые в это время шли в две смены[55]. В-третьих, внутреннюю проводку какой-то враг народа заложил поверх стен на фарфоровых «бобышках», провода были алюминиевые, а протянули их по двухпроводной схеме. С издевательским расчетом 200 ватт на комнату в тридцать пять квадратов, и это с учетом освещения! Поубивал бы!

Казалось бы, какой пустяковый вопрос — сделать новый ввод. ТЭЦ рядом, столбы ЛЭП вокруг, энергии столько, что хоть из воздуха добывай. Даже понижающий трансформатор ТМ 250/35/04 на 250 кВА выбил без особых проблем. Но дальше…

Имелся начальник участка, некто Сидор Ильич Мезенцев.

— День добрый, — пригнувшись, чтобы не задеть косяк, открыл висящую на одной петле дверь в кабинет, вернее сказать, бывшую подсобку.

— И вам не хворать, уважаемый… — встретил меня хозяин, не отрывая взгляда от бумаг.

— Петр, Петр Юрьевич. Сосед ваш новый, НИИ «Интел».

— Да, слышали про 721-й… — Он наконец окинул меня противным оценивающим взглядом.

Тут разговор тянул явно не на пять минут. Прошел, поудобнее устроился на стуле у приставного стола. Жалко, что не Техас, закинул бы ноги в сапогах со шпорами на мечту канцеляриста, в зубы взял бы сигару, чтобы слегка дымилась. Под правую руку — кольт, да еще слегка провел бы пальцем по затертой щечке рукоятки.

Тьфу, куда меня опять понесло! Передо мной совсем не поджарый шериф и не толстопузый банкир, а зверь куда страшнее — матерый прораб в замасленном халате. На его столе — не полупустая бутылка черного «Jim Beam», по-простецки накрытая стаканом с коричневым налетом на донышке, а кривая стопка картонных скоросшивателей, сувенирный чернильный набор «мечта пасечника» и… здоровенные ладони с черными ободками ногтей. Чуть опухшее лицо с легкой небритостью потомственного бомжа, очки с подмотанной медной проволокой дужкой и треснутой левой линзой. Глаза под ними нездорово блестели.

Стены были заклеены плакатами по технике безопасности. Окно явно не мылось со времен наступления фашистов на Москву. Подозрительные шкафы, стоящие вдоль левой стены, оказались еще древнее. Наверное, в них Дмитрий Донской хранил святые мощи во время налета Тохтамыша.

М-да… Пожалуй, тут дежурной бутылкой «армянского» не отделаешься. На свое непосредственное начальство этот Сидор Ильич явно плевал с высокой колокольни. Хуже того, его не напугать даже звонком в приемную Косыгина, этот финт вообще действует только на публику не ниже замначальника главка. Достал приготовленную бумагу и отработанным щелчком отправил ее по столу в сторону Мезенцева.