— Глупцы! — сказал я. — Разве я не предупреждал, что он опасен? Не говорил, чтобы ни под каким предлогом не пропускали его? Какие же вы бездарные идиоты, а еще называетесь членами клана Отори? Возвращайтесь на ферму и охраняйте своих кур, и пусть их всех сожрут лисы!

Стражники смотрели на меня, раскрыв рты. Не думаю, что кто-нибудь из домашних слышал, чтобы я за один раз произнес так много слов. Моей ярости не было границ. Им следовало слушаться меня. Я могу их защищать, только если они повинуются мне.

— Вам повезло, что вы остались живыми, — бросил я, вытащил меч и помчался обратно в дом ловить незваного гостя.

В саду незнакомца не было, и я стал сомневаться, не померещился ли он мне, но тут услышал наверху голоса. Господин Шигеру позвал меня по имени отнюдь не напуганным, а, скорей, даже веселым голосом. Когда я вошел в комнату и поклонился, мужчина сидел рядом с Отори, словно они были старыми друзьями. Теперь незнакомец выглядел не таким уж и древним. Он был немногим старше господина Отори, лицо его стало открытым и добродушным.

— Он не захотел идти по той же стороне дороги, а? — спросил господин.

— Именно так, заставил меня сесть снаружи и ждать.

Они оба покатились со смеху и захлопали ладонями по циновке.

— Кстати, Шигеру, тебе стоит лучше тренировать стражу. Такео правильно поступил, что накричал на них.

— Он всегда правильно поступает, — сказал Шигеру с ноткой гордости.

— Такие рождаются один на тысячу, такими именно рождаются, а не становятся. Должно быть, он из Племени. Поднимись, Такео, позволь мне поглядеть на тебя.

Я поднял голову с пола и сел на пятки. Лицо горело от стыда. Я понял, что все-таки обманулся. Незнакомец молча рассматривал меня.

— Это Муто Кенжи, мой старый друг, — представил господин Шигеру.

— Господин Муто, — произнес я вежливым, но холодным голосом, не желая показывать своих чувств.

— Нет надобности обращаться ко мне «господин», — сказал Кенжи. — Я им не являюсь, хоть среди моих друзей и есть несколько благородных людей.

Он наклонился ко мне:

— Покажи мне руки.

Кенжи взял мои кисти по очереди и рассмотрел сначала тыльную сторону, затем ладони.

— Мы приняли его к себе как Такеши, — сказал господин Шигеру.

— М-м… Он чем-то похож на Отори, — выпрямился Кенжи и направил взор в сад, который уже покинули последние краски. Только клены стояли в красном пламени. — Сообщение о твоих утратах огорчило меня, — сказал он.

— Я не хотел жить дальше, как мне казалось, — ответил господин Шигеру. — Но проходят недели, и я чувствую, что на самом деле хочу. Я рожден не для отчаяния.

— Конечно, нет, — согласился Кенжи.

Они оба смотрели в открытое окно. Воздух пах осенью, порывы ветра сотрясали клены, срывая листья, которые становились еще красней, когда опускались в воду.

Я мечтал о горячей ванне и дрожал.

Кенжи нарушил тишину:

— Почему юноша, который выглядит как Такеши, но, очевидно, принадлежит Племени, живет в твоем доме, Шигеру?

— Ты проделал такой путь, чтобы задать мне этот вопрос? — ответил Шигеру, едва заметно улыбаясь.

— Не буду скрывать. Некая перелетная пташка напела, что в твой дом пробрался чужак, и в результате убит один из самых опасных наемников в Трех Странах.

— Мы пытались не распространяться об этом, — сказал господин Шигеру.

— Узнавать подобные секреты — наша забота. Что Шинтаро делал в твоем доме?

— Предположительно, он пришел убить меня, — ответил Шигеру. — Значит, Шинтаро. Я догадывался, но не имел тому подтверждений.

Помолчав, он добавил:

— Кто-то жаждет моей смерти. Его нанял Йода?

— Одно время он работал на клан Тоган. Не думаю, что Йода послал кого-либо тайно убить тебя. Он наверняка предпочел бы увидеть воочию такое событие. Кому еще нужна твоя смерть?

— Я подозреваю кое-кого, — сказал господин.

— Трудно поверить, что Шинтаро допустил промах, — продолжил Кенжи. — Нам пришлось выяснить, откуда взялся юноша. Где ты его нашел?

— Что по этому поводу поет ваша перелетная пташка? — парировал Шигеру, по-прежнему улыбаясь.

— По официальной версии, он дальний родственник твоей матери; если исходить из суеверий, то ты сошел с ума и вообразил, что к тебе вернулся брат; а если прислушаться к циникам мира сего, то он твой незаконнорожденный сын от крестьянки с Восточного Края.

— Я не настолько уж старше его, — рассмеялся господин Шигеру. — Мне пришлось бы зачать его в двенадцать. Он не сын мне.

— Очевидно, нет, и, несмотря на сходство, не думаю, что он тебе родственник или брат, вернувшийся после долгого отсутствия. В любом случае, он принадлежит Племени. Где ты нашел его?

Вошла служанка Харука и зажгла светильник. Тотчас в комнату залетел большой зелено-голубой лунный мотылек и начал порхать у пламени. Я поднялся и взял его в руки, почувствовал, как покрытые пыльцой крылья бьются о мои ладони, и отпустил мотылька в ночь, задвинув за ним занавески.

Господин Шигеру ничего не ответил другу. Вернулась Харука с чаем. Кенжи не рассердился, даже не огорчился. Он восхитился чашами розового цвета, изготовленными местными умельцами и молча стал пить чай, не произнося более ни слова, но не сводя с меня глаз.

Наконец он спросил меня прямо:

— Скажи мне, Такео, в детстве ты вытаскивал улиток живьем из домиков? Отрывал ножки крабам?

Я не понял вопроса.

— Возможно, — ответил я и притворился, что пью чай, хотя чаша была уже пустой.

— Так ты делал это?

— Нет.

— Почему нет?

— Мама сказала мне, что это жестоко.

— Я так и подумал, — разочарованно произнес Кенжи, словно ему стало меня жалко. — Неудивительно, что ты что-то недоговариваешь, Шигеру. Я почувствовал в мальчике мягкость, отвращение к насилию. Его воспитали Потаенные.

— Это действительно так бросается в глаза?

— Да нет, но я вижу. — Кенжи сидел, скрестив ноги, глядя вниз, одна рука лежала на колене. — Я, кажется, знаю, кто он.

Господин Шигеру вздохнул, черты его лица настороженно напряглись.

— Тогда поведай это и нам.

— По всем внешним признакам он Кикута: длинные пальцы, прямая линия на ладони, острый слух. Последний проявляется неожиданно, во время полового созревания, и иногда сопровождается потерей речи, обычно временной, но нередко навсегда…

— Вы это все придумали! — выкрикнул я не в силах более сдерживаться.

На самом деле меня обуял ужас. Я ничего не знал о Племени, кроме того, что наемный убийца был одним из них, и чувствовал, что Муто Кенжи открывает передо мной дверь в темноту, куда я боялся ступить.