Она носит с собой этот сладковатый язык из прошлого, как тайный склеп, как ребенка-инвалида с лишним ртом, он увядает, оттого что не используется, и никогда с ней не расстается. Она учится говорить при помощи чужого инструмента, как говорят при помощи математики или скрипки. Новый язык должен стать воскрешением, он даст ей новое тело, новую кожу, новый пол, что откроет все двери. Но, слушая запись своего искусственного сублимированного голоса, исходящего ниоткуда и потому ничего не достигающего, она падает духом.

Она в ловушке молчания между двумя языками. Пока произношение не станет идеальным, будет говорить только перед магнитофоном в комнатке в пансионе. Покупая еду в магазине, она притворяется иностранкой, показывает пальцем, кивает или качает головой. Чужая среди чужих, не знающих, что родители похоронены в призрачном мире мертвого языка. Их пустые глаза, никогда не видевшие родителей, не видящие потому и ее, заставляют сомневаться в том, что родители действительно существуют. Неведение чужих людей отдает ее родителей во власть ежедневной потери памяти на расстоянии пары сотен километров. Из забвения возникает нежность, которая объединяет выжившую, коей она является по сравнению с родителями, с потусторонним. Но кто же убийца? Те, кто не знает о существовании ее близких, или она сама, строящая свою новую жизнь подобно хрупкому кладбищу над их тенями?

С хирургической точностью она срезает признаки своего происхождения одновременно с обучением новой речи. Ответом на расспросы о семье становится мистическая неопределенность. Или утверждение, что вопрос не имеет для нее значения с философской точки зрения. У беженца нет возможности оглядываться, он вынужден все время смотреть вперед, чтобы его не поглотила любовь к утраченному.

10/6. 63

Хочу сообщить вам, что я помолвлена. Колец у нас не было. Он говорит, это банально. Он настоящий Копенгагенец, с большой буквы «К», держит руку на пульсе. Видели бы вы его. Красавец. Высокий, широкоплечий. Ухоженный (ты же говоришь, мама, что в мужчинах на это надо обращать внимание) и следит за модой. Последнее вам, скорее всего, ни о чем не скажет, поскольку вы никогда не бывали в столице и не знаете, как здесь одеваются люди.

Я повстречалась с ним в одной компании, в том пансионе, где жила первые две недели. Он подошел и спросил, откуда я приехала, у него был такой заинтересованный вид, и я взяла и рассказала, что как раз сегодня мне отказали от комнаты, на выходных придется съехать. Он был так добр, что предложил перебраться к нему. У него собственная двухкомнатная квартира. Спасибо ему, иначе осталась бы на улице.

Взяли и заявили ни с того ни с сего, что передумали, квартира не годится для постояльцев. Может, сочли, что я не подхожу им. Я пыталась жить тихо, старалась держаться как можно незаметнее. Мылась, когда никого не было дома, заходила на кухню, только чтобы вскипятить воду для чая. Сидела в комнате, в конце длинного коридора. Комнату мне предоставляли бесплатно за то, что я убиралась раз в неделю и каждое утро водила их младшую дочку во французскую школу. Девочке исполнилось семь, и комната стала для нее мала. Кровать короткая и узкая. И у меня жила их канарейка. Ночью я накрывала клетку платком, чтобы она не пела на рассвете. А она все равно пела. Но счастье, что мне удалось заполучить комнату в обмен на работу. Крыша над головой — это самое главное.

Вам кажется, что жить вместе до свадьбы — неправильно. Но здесь парень с девушкой могут жить вместе, и никому до этого нет дела. Соседи по подъезду не знакомы друг с другом, а по нам не видно, женаты мы или нет. Вам, наверное, трудно понять: полтора миллиона — и никто ни с кем не знаком.

Должна признать, что к жизни в большом городе привыкаешь не сразу. Одни дома, машины и асфальт. Ни просторных полей, ни лесов. Иногда просто трудно дышать. Так давит на грудь. Чувствуешь, будто все окна многоэтажных домов таращатся на тебя и вопят: езжай домой, езжай-ка домой! Здесь не место деревенщине, которая смотрится в каждую витрину и воображает, будто может сделаться модной столичной штучкой. Войдя в подъезд и поднимаясь на шестой этаж, я становлюсь такой крошечной. У тебя мурашки по коже побегут, мама, от мысли, что можно жить на такой высоте. Тебе хорошо на земле.

Да и мне в воздухе парить не нравится. Но есть и плюсы: на шестом этаже светлее. На первом — темно как в могиле. Представьте, что я живу в ящике, поставленном на другие ящики. Со всех сторон ящики, и внизу тоже. К плюсам шестого этажа относится отсутствие соседей сверху: никто не давит на голову. Ближайшие соседи — небесные звезды.

Войдя в маленькую прихожую с тремя дверями — одна в туалет, который мой возлюбленный называет шкафом (он и правда встроен в такой шкаф без окон), другая на кухню, а третья — в гостиную, — войдя в маленькое замкнутое пространство, я включаю тусклую лампочку на потолке и чувствую себя в клетке.

Как я могу жить вдали от земли? Сосредоточиваюсь и заставляю себя забыть, где я, устраняюсь от физической реальности и попадаю в иной мир. Высвобождаю свой дух из тела. Пролетаю сквозь крышу, пикирую на улицы и лечу на сверхмалой высоте вдоль тротуаров в парк, где есть хоть немного зелени. Но парки — не природа. Это искусственные сады, окруженные решетками, красивые тюремные дворики, где заключенные могут получить глоток свежего воздуха.

На днях ходила я в зоопарк, поглядеть на зверей. Белый медведь, тюлени, фламинго, тигры, львы, зебры. Как будто находишься внутри прекрасной детской книги. Под конец я пришла к человекообразным обезьянам, и терпкая человеческая вонь едва не сбила меня с ног. Долго стояла перед толстыми прутьями. Подошел большой орангутан, встал передо мной. Наши взгляды встретились. Его взгляд был как глубокий колодец, он затягивал меня на дно чудесного звериного царства.

Пусть то, что я пишу, вас не пугает. Моя нынешняя жизнь — это шаг вперед, и он необходим, если я собираюсь найти себя в жизни. Я знаю, где-то и для меня есть место. Пока что оно нашлось у моего возлюбленного. Надеюсь, на всю жизнь. Вы, конечно, когда-нибудь с ним познакомитесь и поймете, что это правильный выбор. Уверена, вы полюбите своего зятя. Он такой хороший, такой заботливый. Выбирает для меня одежду, покупает косметику, делает мне отличный макияж. Прическу делает. Он считает, у женщины должны быть длинные волосы. Это более женственно. Говорит, у меня красивые волосы и руки. Благодаря ему я научилась употреблять слово «красивый», а раньше оно встречалось мне только в книгах.

А самое потрясающее, что он художник. Это вам надо объяснить. Художественное образование ничем не отличается от любого другого. Он уже три года учится в Королевской академии художеств, осталось четыре года. Получает высшее образование. Педагоги уверяют, у него талант. И поверьте, они знают, о чем говорят.

Обожаю его картины. Могу разглядывать их часами, пока цвета не поглощают меня и я сливаюсь с ними. Он пишет, используя нежно-зеленый и синий или белый и черный. На самом деле очень по-женски. С большой чувствительностью. Его картины — не для вас. Они, к сожалению, абстрактные, а вы любите, чтобы было похоже на реальность.