что это все сон и что сейчас проснусь в своей постели. Но потом убедился в реальности происходящего. И он понял, что готов кого-нибудь убить.

Естественно, свою жену. Фиктивную жену. В гостевой комнате царил хаос. Везде валялись обрывки газет, на роскошном ковровом покрытии темнели мокрые пятна, судя по всему не от воды. Из диванной подушки торчала набивка, а напольный цветок… Рядом с горшком щенок рылся в кучке земли. Я закрыл глаза. Сосчитал до трех. Снова открыл. Затем что есть мочи проорал имя несносной женшины.

Наденька, как по команде, уже в панике скакала вниз по ступенькам. Мигом оценив ситуацию, она попыталась заблаговременно остановиться, но бежала слишком быстро, поэтому проехала босыми пятками по полу и со всего маху врезалась в меня. Со свистом выдохнув, она схватила меня за плечи, чтобы удержать равновесие, и заглянула прямо в лицо.

— Что, черт возьми, это такое?

— Извини! Я просто не знала, что делать! Мне позвонили из приюта и сказали, что у них все переполнено. Они спросили, не могу ли я взять несколько собак хотя бы на ночь. Рус, я не могла им отказать! Я не могла, иначе ведь их всех усыпили бы, потому что в наши дни на развитие приютов выделяют так мало средств. Я, конечно, понимаю, что ты не любишь животных, а потому решила: они здесь спокойно переночуют, а утром я их отведу обратно.

— Ты думала, что сможешь скрыть от меня в комнате целую свору собак?

Я безуспешно пытался держать себя в руках. Прилагал к этому все возможные усилия, но все равно чувствовал, что срываюсь на крик. Теперь я понял, почему дикари таскают своих жен за волосы. По лицу Нади я видел, что она исподволь оценивает степень моего гнева. Закусив нижнюю губу, Мышкина легонько переминалась с ноги на ногу, как будто отчаянно подыскивала доводы, чтобы объяснить свой поступок и не спровоцировать меня на приступ бешенства….

— Мне пришлось соврать! Я живу с ненавистником животных, которому легче отправить ни в чем не повинных щенков в газовую камеру, чем позволить им гадить в доме! И к детям ты относишься точно также! Ты запугал младших, а дочь и вовсе запер в доме как затворницу!

Я заскрипел зубами и, не выдержав, ругнулся:

— Даже не пытайся свалить вину на меня, женщина! Ты не спросила разрешения, а просто взяла и привела тайком в мою комнату целую стаю собак! Ты хоть видела, что они там натворили?! И куда делся мой шерстяной оранжевый плед?

Только теперь до меня дошло, что Мышкина стоит передо мной совершенно голая. Ее розовый пеньюар соскользнул с плеч и распахнулся спереди: его кушак незаметно развязался и лежал на полу. Под ним, против ожидания, я обнаружил не кружевное белье — разжигатель мужской похоти, — а гораздо более интригующее зрелище. Боже, до чего же она безупречна!

Пышные груди были словно созданы для ласк мужчины, а ее соски оттенка спелой земляники так и манили прикоснуться к ним языком. Ее бедра напоминали песочные часы, будившие воображение художников древности. Лишь крохотный огненно-красный клочок стрингов служил единственной преградой, в которую утыкался взор. Слова замерли у меня в гортани.

Я поперхнулся, потом с силой выдохнул, словно получил удар под дых. И все я потерял голову, за секунду до того, как благоразумие подсказало ей поднять одежду, успел за эту секунду принять решение. Потянул из ее рук пеньюар, не давая накинуть его, затем наклонился к ней и накрыл ее рот своим.

14

Руслан

Я потянул из её рук пеньюар, не давая накинуть его, затем наклонился к ней и накрыл её рот своим. Надежда от потрясения не сопротивлялась, и я закрепил успех: быстрым толчком раздвинул ее полные губы и беспрепятственно проник туда, в её гладкий, женственный, теплый рот. Одурманенный её вкусом, бешено вращал языком вокруг её языка, понуждая девушку ответить тем же. И она ответила. Еще как ответила! Как накрепко запертая дверь распахивается от резкого пинка, так дало трещину и моё самообладание.

Я почти наяву услышал треск разрушаемых барьеров. Мышкина жадно упивалась мною и моими поцелуями, все настойчивее заявляя о своих требованиях. Наконец она издала глухой ненасытный стон, и я в ответ притиснул её к стене, откликаясь на каждый толчок её языка. Сильно выгнувшись, она обхватила меня за шею, её вздернутые груди недвусмысленно умоляли воспользоваться предложением. Ее запах дурманил, кружил голову.

Накрыл ладонями её груди, потер пальцами тугие соски. Нагота, её мягкая плоть, её вкус доводили до безумия. Где-то у самых ног бесновались собаки, но их сумасшедший лай не мог перекрыть рев моей разбушевавшейся крови. Я прервал поцелуй — и тут же вонзился зубами в нежную кожу её шеи.

Мышкина содрогнулась всем телом, и я, удовлетворенно шепча, наклонил голову ещё ниже, к её груди, щекоча языком и нежно покусывая сосок, а она, придавленная к стене, корчилась от удовольствия, подбадривая меня к более активным действиям. Взял в рот её земляничный сосок и начал его посасывать, а руками сжал ягодицы, так что её бедра сами собой приподнялись, раздвинулись, обнажая упругую, пульсирующую, призывно отверстую щель.

— Ой… Руслан… Руслан…я…

— Только не проси, чтобы я прекратил.

Поднял голову и посмотрел на неё. Её соски напряглись и отвердели, живот подрагивал. Из разбухших губ вырывались частые хриплые вздохи, глаза подернулись глубокой синей дымкой. Я ждал ее ответа всего секунду, какой-то миг — и целое столетие.

— Не надо. Не останавливайся

Склонил голову и уже более обосновано поцеловал её. Терзал ее губы так, словно был узником, а она воплощала для меня утерянный вкус свободы. Чувствовал, что уже тону в омуте ее тела, как вдруг… — Полиция! В созданное нами чувственное царство ворвались звуки сирен. В дверь требовательно заколотили, а в окнах прихожей замельтешили алые вспышки сигнальных маячков. Собаки всполошились и устроили в прихожей настоящий тарарам.

Я отшатнулся, словно приходя в себя после долгого помрачения рассудка. Надежда захлопала глазами, затем почти машинально схватила пеньюар и надела его. Я подошел к двери, снял её с сигнализации, но, прежде чем отпереть, спросил:

— Ты в порядке?

— А…да… наверное

За дверью стоял офицер полиции. А позади него взволнованная охрана… Очевидно, мой затуманенный взгляд и заметная эрекция показались всем собравшимся подозрительными. Полицейский заглянул в прихожую и обнаружил там женщину в пеньюаре и целую свору собак. Офицер убрал в кобуру револьвер и сказал:

— Вы заявили о вторжении

Я вдруг увидел свою режущую охранау.