После того, как я постучала по стене, за оной воцарилась тишина. Кажется, кто-то не ожидал, что ему ответят.

Снова стук, более уверенный. И мой ответ, полностью копирующий постукивания соседа. Сомнений, что это может быть не он, не возникало. Он ведь предупредил своих друзей, чтобы они не смели даже смотреть в мою сторону. Я была уверена, что тогда Ник говорил это серьезно. Почему-то он не хотел, чтобы его приятели имели на меня виды. Кстати, я тоже не горела желанием стать объектом чьего-то интереса.

— Аф? — недовольно гавкнул Ерик, который устроился на кровати, у меня в ногах. Его, судя по всему, наши перестукивания начали раздражать.

— Сама не в восторге, — только когда сказала это, поняла, что глупо улыбаюсь, смотря на стену. Нет, ну ни в какие ворота не лезет.

Отняла руку от стены и, накрывшись чуть ли не по самую макушку, одеялом, завалилась на бок. Читать уже не хотелось. Будь моя воля, спокойно бы легла спать, освобожденная от дурацких мыслей. Которые, лишь стоит только закрыть глаза, так и лезут в голову. В последнее время все мои шальные думы так и крутились вокруг этого русоволосого птаха. Что в этом парне такого, что я, сама того не желая, думаю о нем? Словно он мне в голову специально лезет.

Каждый раз твердила себе, что нужно держаться от него как можно дальше, а сама…

Так и заснула, прокручивая в голове мысли, косвенно или напрямую связанные с Ником. Не давал он мне покоя.

Как итог, проснулась я в прескверном состоянии. Зато ничего не болело, и я более-менее нормально дышала. Уже неплохо, учитывая, что сегодня у нас по расписанию была физическая подготовка. А хлюпать носом на занятиях у Ларисы Матвеевны, было чревато больничным. Я его, между прочим, уже несколько лет не оформляла. Все свои простуды переносила на ногах. Потому что в поликлиниках такие очереди, что лучше тихо переболеть, чем лишний раз к врачу обращаться.

— Кристиночка, — когда все семейство утром оказалось за столом, заговорил отец, — мне вчера послышались из твоей комнаты подозрительные звуки…

— Послышались, пап, — перебила родителя, делая вид, что понятия не имею, о чем он говорит. — Может сосед стучал?

— И сосед стучал, — подтвердил отец. — И ты, вроде как, тоже.

— Да ладно, — подал голос Вениамин. Отхлебнул с шумом чай из своей чашки, и продолжил: — Молодежь, чего ты хочешь? Вот в ваше время…

— Разговорчики за столом, — возмутился глава семейства, слегка стукнув кулаком по столешнице.

У Веника получилось сбить папу с мысли, и темы моих перестукиваний с соседом пока больше касаться не стали. Странным было только то, с чего папу стало это волновать. Ничего такого не происходило, чтобы он так хмурился и… нервничал? Я точно упустила из виду очень важную деталь. Какую? Знать бы…

Времени было еще предостаточно, поэтому на учебу я собиралась, не спеша. Редкий случай, кстати. Обычно выходило так, что все приходилось делать в последний момент.

Наверное, я настолько сосредоточилась на сборах, что не услышала, как в комнату вошла Юлька. Присела на мою кровать, уперла о матрас руки, отведя их себе за спину.

Я как раз повернулась, чтобы взять с покрывала тетрадь-органайзер. Чуть заикой не стала, честное слово. Так пристально смотрела на меня сестра.

— Ты чего пугаешь? — спросила у Юльки, машинально прижимая тетрадь к себе.

— Да вот думаю, — медленно проговаривая каждое слово, пробормотала Юлия, — влюбилась ты что ли…

— В кого? — от такого заявления я, признаться, впала в еще больший ступор.

— Сама догадаешься или пальцем на объект интереса указать? — проворчала сестра.

— Не стоит, — я передернула плечами, живо представляя себе такую перспективу.

— Вот и я решила, что пока не стоит. Так это правда?

— Глупостей не говори, — поспешила откреститься от ее предположений. — Ни в кого я не влюблена.

Кривила, конечно, душой. Рома мне нравился сильнее, чем просто симпатичный парень, на которого приятно смотреть. Однако, когда в мою жизнь буквально влетел наглый птах Гоголь, о Романе мне больше не думалось. Интерес резко пропал. Словно и не нравился он мне никогда. Оттого было странно, с чего вдруг Машка Дворова решила потащить меня в клуб, куда якобы должен был прийти и Рома. То, что Мария оказалось девушкой наблюдательной, я еще понять могла. Но какое ей было дело до моих симпатий?

— А тот симпатичный парень, наш сосед, с которым ты целовалась у подъезда… — продолжала прыгать на моей нервной системе Юля, — никаких эмоций не вызывает? Положительных, я имею ввиду.

— Одну положительную эмоцию, — заметила, жестом прерывая дальнейший поток вопросов со стороны старшенькой. — Жажду убийства. В отношении к этому конкретному парню, эту эмоцию можно считать положительной.

— Но…

— На этом разговор окончен.

Я не часто специально не давала сестре договорить. Только когда нервы были на пределе. И я не хотела, чтобы в моей голове и душе кто-то рылся. Я сама боялась своих эмоций и мыслей, касающихся Гоголя.

Юлька посидела еще немного, молча наблюдая за моими сборами. Потом, видимо поняв, что разговора у нас больше не получится, она встала с кровати и вышла из моей комнаты. Вот и поговорили… И что за черная полоса у нас в семье началась? Сначала Юлька, со своими сердечными ранами, потом Веник… Теперь и я сама не знаю, куда от тягостных мыслей деваться. Легко сказать: «Я выброшу его из головы». Легко… Проще простого. А на самом деле нельзя просто так взять и в один миг забыть о человеке. О воспоминаниях, связанных с ним. Пусть мы с Никитой мало знакомы, но он уже, птах наглый, не дает мне покоя.

Сегодня я решила не надевать джинсы. Погода радовала солнцем, дождь обещали только к ночи… В общем, выбрала платье из плотного, темно-синего материала. Небольшое декольте, рукава три-четверти. Плотно облегая талию, оно волнами спадало до самых колен, не стесняя движения. Под такое ботинки или кроссовки не наденешь. Придется остановить выбор на черных ботильонах. Каблуки я надевала редко, но сегодня, почему-то, хотелось выглядеть если не эффектно, то хорошо. Волосы заплела в косу, потянула за пряди, чтобы она выглядела более пышной. Ну и косметику не обошла стороной, пряча за тональным кремом синяки под глазами и бледный цвет лица. Пусть болезнь быстро отступила, но последствия от нее пока давали о себе знать. Я чувствовала легкую слабость. Вид был далеко от «свежего огурчика». В общем, если ты хочешь обмануть всех вокруг, то косметика тут играет одну из важнейших ролей.

Удобную, просторную куртку, которая шла под джинсы, тоже пришлось оставить дома. Вместо нее надела кожанку. Повязала на шею шарф, схватила сумку и помчалась на учебу, пожелав перед выходом всем хорошего дня.

На этот раз Никита не выскочил из своей квартиры, со словами «Привет, Лисичка». Стало немного, самую малость, обидно за то, что он не увидит меня такой… не в носках с усами. Хотя, не думаю, что он бы обратил на это внимание, даже если бы я была только в них.