«Не понятно, вообще-то. Если это прошлое, то почему страны тут называются вообще не так, как я в школе учил? А главное, почему я с ними так свободно общаюсь на русском языке? Он же древний там был, понять ничего нельзя…»: мелькали мысли в голове у Паши, который решил выяснить, куда же он попал.

– Слушай, Завид, а ты писать умеешь?

– Э-э-э, ну это… – запнулся Завид, почесывая затылок, – ну, отец учил буквам всяким, да словам, однако грамоту я плохо понимаю.

– Ну, хоть пару слов, хоть слово написать можешь? – не унимался Паша.

– Ну, пару могу, только чем я тут писать тебе буду, коли не видно ничего? – развел руками Завид.

Паша быстро нащупал в подобии внутреннего кармана своей рубахи единственный оставшийся у него дар цивилизации – зажигалку, которую он туда забросил, когда входил в город.

Чиркнув пару раз колесиком он зажег огонь, и, подобрав палочку, найденную в сене, принялся опаливать ей конец. За всем этим с открытым ртом наблюдал Завид, выпучив глаза. Потом он вдруг принялся судорожно отползать от Паши шаркая ногами, разбрасывая и без того скудные запасы сена.

– Колдун, колдун, – шептал он, сглатывая слюну и не отрывая взгляд от огонька зажигалки.

– Так, сядь, – властным голосом приказал Паша, он сразу не подумал, какой будет реакция на зажигалку, – я не колдун, это зажигалка, она не магическая, и вреда тебе не причинит. Я же говорил, что я из другого мира.

Вероятно, не сильно поняв слова Паши, но вняв им, и решив послушаться, Завид остановился.

– Точно не колдун? – тихо спросил он.

– Да точно, я тебе железно говорю. Это просто приспособление для добычи огня, – повернувшись к Завиду, убеждал его Паша, – вот вы чем огонь добываете?

– Ну, кресалом…

– Вот такое у нас там кресало, понимаешь?

– Понимаю, – задумчиво ответил Завид, потрясённый Пашиным «кресалом».

–Так, вот бери свое «перо», пиши на полу слово какое-нибудь, я тебе своим кресалом посвечу, – глянув на все еще перепуганного Завида, Паша сказал уже мягче, – не бойся ты так, ничего страшного не будет.

Завид неуверенно взял в руки обожженный прутик и что-то быстро начиркал на полу обожженным концом.

«Малако»: усмехнувшись, прочитал Паша вполне знакомые буквы, что никак не походили на древние, которые он видел на рукописях в музее.

– С грамотой у тебя и впрямь не очень, – все еще усмехаясь, похлопал он Завида по плечу, пряча зажигалку обратно в карман, – молоко ты написал?

– Ага, молоко, – потупив взгляд, ответил грамотей.

«Так, язык тут не только устный, но и письменный одинаков с современным, а значит, это не прошлое. Так эпично меня разводить вряд ли кто-нибудь бы стал, да и проколоться на таком моменте не мог»: размышлял Паша. Оставалась только идея с каким-то параллельным миром, другого объяснения Паша найти не мог. Все это казалось абсурдным, не имеющим право на существование, но Паша не мог бороться с этой реальностью, она была вокруг него.

Завид долго не решался прервать установившуюся тишину. Теперь, когда он полностью поверил в Пашино иномировое происхождение, ему не терпелось расспросить Пашу о его мире. Не выдержал он уже через полчаса:

– А как у вас там едят?

–Где там? – приподняв брови, не понимая, ответил Паша.

– Ну, там, в твоем мире?

– А… – Паша усмехнулся, отгоняя беспокоившие его мысли и ответил, – ртом едят.

– Понятно… – будто услышав нечто абсолютно неожиданное, медленно закивал головой Завид.

Следующие несколько часов Паша был вынужден отвечать на подобные вопросы. Он уже объяснил, что людей с собачьими головами у них нет, что детей у них рожают только женщины. Разозлившись еще на пятом вопросе Паша нервно отвечал Завиду, пытаясь заставить того понять, что он такой же человек. Завид умолкал, но не надолго, и снова принимался терзать Пашу глупыми вопросами. Впрочем, иногда он задавал и дельные вопросы, на которые Паша отвечал с интересом. Интерес был в том, что пытаться объяснить какие-то вещи человеку из «древности» может быть не просто сложно, но и не возможно.

Вскоре их беседу прервал лязг открывающегося окошка в железной двери. В образовавшемся проеме сразу блеснули глаза, что осматривали комнату на предмет обнаружения там находившихся, а после послышалось:

– Еду принес, забирайте!

И тут же в проем просунулась рука с миской, которую подхватил быстро подскочивший с пола Завид, следом он забрал кусок хлеба. Паша решил не медлить, и тоже подошел к окошку, стражник чуть помедлил, и Паша подумал, что кто первый, тот и ест, уже продумывая, как именно он будет сейчас отбирать еду у Завида, когда в окошко просунулась рука с еще одной миской, следом Паша забрал и хлеб.

– Воду заберите! – прогремел хрипловатый голос из окна, тут же закашлявшись, – простудился тут с вами, в темнице этой!

Паша поставив миску на пол под ногами принял из окошка кувшин, в котором плескалась вода. Окошко закрылось, жалобно взвизгнув, и Паша снова остался с Завидом наедине.

– Сегодня Змитруша, он добрее, еду не бросает, а вот Мороз, тот лютый, – многозначительно покачав головой, заявил Завид, – тот хлеб на пол может швырнуть и миску прямо в лицо…

– Получается, и не поешь?

– А что поделать? Получается так, правда воду всегда дает, не разливает, рогочет при этом, что конь твой, да потешается.

– Ясно, – пробуя похлебку из миски, сказал Паша.

Похлебка не была невкусной, скорее абсолютно безвкусной. Редкие ингредиенты, что плавали в ней, были сильно переварены, и не было понятно, что это вообще. Ясно было одно, мяса там нет, и особо сыт этим не будешь. Зато кусок хлеба был большим, и, что главное, не плесневелым и не черствым, как ожидал Паша, вспоминая про виденные фильмы и прочитанные книги. «Хоть не травят»: подумал Паша, быстро расправившись с похлебкой. Жуя остатки хлеба всухомятку, он, как и Завид потянулся к кувшину с водой. Завид отдернул руку на полпути к кувшину, позволяя Паше первым взять его. Паша уже давно приметил, что Завид побаивается его, и всенепременно решил этим пользоваться при любом удобном случае.

Вода была прохладной, и, размягчая хлеб, хлынула в горло приятной волной. Хоть в камере и было сыро, темно, и порой даже прохладно, но жажда мучила узников с не меньшей силой, чем если бы они были на солнцепеке.

Нельзя сказать, что Паша насытился, однако давно урчавший живот немного успокоился, а неприятное чувство легкой тошноты исчезло.

– Это обед был, в следующий раз под ночь покормят, – уведомил Пашу Завид.

– Понятно, сытым тут не