А вообще Маша Оле даже нравилась. В чем-то хотелось ей подражать. Острая на язык, с быстрой реакцией, всегда позитивная, всегда «нет проблем». Больше всего Олю подкупало то, что Маша не только не пыталась вбить клин между нею и отцом, но, наоборот, при малейших разногласиях всегда брала ее сторону. Подругами они не стали, уж больно разные имели приоритеты в жизни, но приятельницами — вполне.

Оля сильно зауважала Машу, когда та взвалила на себя второе высшее образование. Правда? С Олиной точки зрения, что экономист, что юрист — профессии паразитические. Папино банкирство, кстати, тоже. Другое дело ее медицина! Но по-любому девушка, которая могла бы не вылезать из фитнеса, соляриев и бутиков, грызет науку, пытается сама встать на ноги. Это вызывает уважение.

Ситуация изменилась, когда отец как бы невзначай бросил, что собирается на Маше жениться.

— Ты ставишь меня в известность или спрашиваешь совета? — разговор происходил дома у Оли в один из редких теперь визитов отца.

— А я должен спрашивать совета?

— Если ты меня считаешь посторонней или ребенком, то нет. Если родной и взрослой, — да.

— Ну, и какое твое решение?

— Решение будет твое. И только твое. А совет может быть мой.

— Слушай, ты, как мой адвокат. Не крючкотворствуй. Что по сути? — Андрей начал раздражаться.

— Ответишь мне на несколько вопросов?

— Детектор лжи принести?

— Пап, что ты злишься? Я же хочу совет предложить. Чтобы тебе легче далось решение. Чтобы ты сам в себе разобрался. Забудь, что я дочь. Представь, что я профессиональный психолог.

— И сколько мне будет стоить консультация? — Андрея развеселила мысль, что он словно крутой американский банкир завел личного «мозгоправа».

— Чтобы не разрушать привычное для тебя представление о человечестве, деньги стоит с тебя взять. Но поскольку речь идет об отце… И кстати, о моей очередной мачехе, то на всякий случай немного. Давай сто рублей, — Оле показалось забавным, что ее первым пациентом стал собственный отец.

— Почему «очередной»?

— Вот и первый вопрос. Ты думаешь, что проживешь с ней до старости?

— Ну да… — Андрей задумался. — Пожалуй, да.

— У нее испортится фигура, сморщится кожа… — Оля испытующе смотрела на отца.

— Это не самое главное. Теперь это для меня не самое главное, — уточнил Андрей.

— А что самое главное?

— Она, понимаешь, живая. И искренняя.

— В чем?

— В своих желаниях. Она не хитрит, а говорит все достаточно открыто. И потом, она не ворует.

— Что значит «не ворует»? — Такой неожиданный поворот темы насторожил Олю.

— Я несколько раз оставлял на столе деньги. Много денег. Она ни разу к ним не притронулась.

— А другие?

— А другие почти всегда либо брали тайком, либо начинали просить, чтобы дал.

— Хорошо. Допустим, деньги ее интересуют не в первую очередь. А что ее интересует?

— Карьера.

— Тогда получается, ты «не при игре»?

— Почему? Мы бы могли вместе работать. И потом, это вызывает уважуху.

— Ну да, семейный бизнес: она твой юрист, я твой психолог, подрастет Костик, будет твоим водителем.

— Костик мой сын…

— От Ани, — со злостью перебила Оля.

— Он же не виноват в этом. — Для Андрея не было секретом, что Оля Костика недолюбливает. Он считал это нормальной детской ревностью сестры к брату от другого брака. Надеялся, что со временем неприязнь дочери пройдет. Но сейчас понял, что для Оли Костик по-прежнему — враг.

— Проехали. А ты хочешь, чтобы Маша тебе родила?

— Да.

— Ты в этом уверен?

— Слушай, я еще достаточно молод. И по деньгам могу себе позволить поднять троих детей…

— Во-первых, я уже поднялась…

— Перестань меня перебивать! — вскипел отец. — Поднялась она. Вот замуж выйдешь, тогда…

— А не выйду, так и будешь меня всю жизнь содержать?

— Придется. Не стану же я сволочью.

— Почему сволочью?

— Есть такая шутка: сволочи — это родители, которые не хотят содержать своих детей до их пенсии.

— Забавно. Вернемся к теме.

— А что я могу тебе еще сказать?

— У тебя, пока ты с Машей, были другие женщины?

— А тебе не кажется, что такой вопрос отцу задавать несколько неприлично?

— Отцу — да. Пациенту — нет. А поскольку мы договорились на сто рублей, ты хоть и плохонький, но пациент.

— Давай передоговоримся на сто долларов, и я стану хорошим пациентом.

— Ты станешь тридцатью плохонькими.

— Почему тридцатью?

— Пап, ты банкир или куда? — Оля прыснула от смеха.

— При чем здесь банкир?

— Обменный курс рубль-доллар — тридцать к одному. Соответственно, гонорар в сто долларов — это тридцать плохоньких сторублевых пациентов.

— Да ну тебя! — теперь и Андрей рассмеялся.

— Ладно. Психотерапевт из меня не получился. Женись!

— Почему?

— А потому, что мне Маша нравится. И с холостяцкой жизнью тебе пора завязывать. Ты при Маше хоть пить перестал. Уже польза! Ну, Новый год не в счет. Ты, видимо, тогда, накануне своего «пике», как раз и задумался в первый раз о женитьбе?

— Да, — Андрей растерялся. — А как ты догадалась?

— Так я же на собаках все время экспериментирую. А все кобели одинаковые. Боятся лишиться свободы…

— Ну, если я кобель, то ты…

— Ага! А я этого и не скрываю.

Оля встала, подошла к отцу, поцеловала его в щеку и позвала пить чай. Андрей смотрел на дочь счастливыми глазами. Ею можно гордиться. Правда, Маша, конечно, покрасивее. Но и Оля — вполне себе ничего.

* * *

Проект брачного договора Маша попросила составить Иннокентия Семеновича.

— Понимаешь, Машуль, если ты жаждешь расстроить брак, достаточно сделать только одну вещь — записать в договор, что имеешь право хоть на что-нибудь, — адвокат ехидно улыбнулся.

— Не любишь ты Андрея! — Маша надула губки. — А он, между прочим, в отличие от тебя на мне собирается жениться.

— Да я к тебе лучше отношусь. Я не хочу, чтобы ты стирала мои носки.

— Угу, при твоей скаредности на стиральную машину рассчитывать точно не придется.

— А ты настаивай, чтобы Андрей взял домработницу. Помоложе и покрасивее.

— Ага! Сейчас! — Маша покраснела от злости. Конечно, она боялась, что у Андрея может возникнуть новый роман и она окажется в положении Ани. «Черного кобеля не отмоешь до бела». Но она расстарается.