По мнению некоторых исследователей, Вейсгаупт был скорее просветленным, чем просвещенным. В качестве доказательства ссылаются на название созданного им общества. Но лучше мы обратим внимание на его знание классической культуры, живых и мертвых языков, совершенное владение иезуитским ratio studiorum[58] во всей его глубине; на его стремительную карьеру. Все это указывает нам ошибочность подобного представления. Дело не в напряженном поле нейронов, осветившем Вейсгаупта. Его просто не было. Совершенно ясно, что Адам Вейсгаупт был человеком в гораздо большей степени просвещенным, чем просветленным.

Возник орден с ясными целями, неизвестными никому, кроме ограниченного числа избранных; конечно, эти цели не разглашались. И никогда не были отвергнуты. Орден прекратил свое существование так внезапно, что не было никакой возможности его спасти.

«Избранные», приближенные к Вейсгаупту, приписывали ему огромное рвение, идущее от сердца, действовать во благо человечества. Здесь мы опять не согласимся. В его размышлениях и предпринятых им действиях гораздо легче угадать охватывавшие его политические революционные амбиции и стремление властвовать.

Он воспользовался своей должностью профессора, чтобы собрать небольшую группу под предлогом дополнительных занятий. Все разговоры носили максимально частный, приватный характер. Затем он представил им результат своих философских изысканий. Он предложил им прочитать Бейля, Жана-Жака Руссо и других авторов, и критично относиться к событиям своей эпохи. Он советовал им быть более осторожными и сдержанными, предлагая взамен возвышенный свет.

Он назвал их иллюминатами, просвещенными, именем, за которым тянется шлейф престижа. Он оперировал также понятием Высших неизвестных, столь важном в Строгом Послушании. Он посвятил в свои проекты несколько человек из тех, кому доверял и кто в качестве его поверенных составлял уровень ареопагитов. С ними Вейсгаупт договорился, что он будет их начальником. Illuminâtes Rex, «Высшим неизвестным» (или «S. I.» — иезуитом — как мы видели ранее), потому что его будут знать только они и еще несколько человек; а они, в свою очередь, не будут известны никому, кроме самых ближайших последователей… То, что изначально было, вероятно, студенческим клубом, позже удивительным образом разрослось; были допущены иностранцы и созданы аналогичные организации в Эйхштедте и Мюнхене.

Мы располагаем большим количеством свидетельств их деятельности, в том числе и стремления вербовать новых членов среди иезуитов: «Шел 1777 год. Вейсгаупт уже давно вынашивал планы создания объединения или ордена, который в свое время смог бы управлять миром. В первом пылу, в плену больших надежд он внушил нескольким бывшим иезуитам стремление вновь обрести, под другим именем, влияние, которым они обладали ранее, оказать великую услугу обществу и нести образование избранной молодежи, теперь свободной от каких бы то ни было гражданских или религиозных предрассудков. Некоторых он убедил присоединиться к нему, но все отреклись — кроме двоих»[59].

На самом деле, среди тех, кто вступил в орден в первых рядах, особняком стоит прежде всего барон Адольф фон Книгге (1752–1796), католик (хотя мы обнаружили источники, ошибочно причислявшие его к протестантам) и франкмасон, прошедший самые высокие степени посвящения. Писатель[60]. Вейсгаупт обязан ему несколько противоестественной связью с масонством, связью, столь желанной для иллюминатов и столь быстро разрушенной масонами. The order of ILLUMINATI appears as an accessory to Free Masonry. It is in the Lodges of Free Masons that the Minervals are found, and there they are prepared for Illumination. They must have previously obtained the three English degrees…[61] (Англ.: оказывается, орден иллюминатов — это дополнение к франкмасонству. Именно в ложах франкмасонства можно обнаружить минервалей, и именно там их готовят к просветлению. Должно быть, перед этим они прошли все градусы Английского устава). На самом деле, между обоими секретными обществами не было ничего общего. Не стоял и вопрос о законном объединении — это была тщательно спланированная операция по проникновению.

В этой ситуации содействие фон Книгге, человека, который мог ввести в масонскую ложу и при этом обладал высокими титулами, было бесценно.

Вейсгаупт доверил ему свой план просвещения масс и социальной революции. Они были очень разными — ведь фон Книгге был католиком. Действительно, масонство к тому времени существовало всего 40 лет, и его еще не коснулись церковные санкции, которые (несмотря на невероятное дело Леона Таксиля), в любом случае были не за горами. По самым точным данным, в то время 4–5% масонов были священнослужителями, некоторые даже имели епископский сан. В ложу Parfaite Intelligence из Льежа наряду с другими входил епископ и большая часть его капитула, так что высшие степени посвящения масонства были, в свою очередь, подвластны церкви. Это был необычный спектакль: во время собраний церковнослужители слышали бесстрастные (если они не сами их произносили), трогательные, достойные Вольтера речи о суевериях и наивности народов[62]. Должны ли мы думать, что их дела сводились к просвещенной критике — в пользу чистоты ума — того, что единственно достойно критики — суеверий и наивности народа?

По мнению Сержа Ютена[63], Книгге был сторонником прогрессивных социальных идей, что не мешало ему увлекаться древними ритуалами, обрядами посвящения и эзотерикой. Отсюда — его ранее вступление в масонство и прохождение всех ступеней. Но конфликт между антиклерикализмом Rex (правителя, т. е. Вейсгаупта) и католицизмом Книгге позже привел к разрыву их отношений. Вейсгаупт, бывший член Марианской конгрегации, обвинил фон Книгге в фанатизме и лицемерии, то есть в отправлении им религиозной практики; а фон Книге надоел деспотизм Вейсгаупта.