Кто-то перетащил вертолет на посадочную площадку и накрепко привязал Абдуллу к сиденью. Он попытался разорвать путы, но руки были столько раз обмотаны скотчем, что на коленях лежал большой серебристый ком.

Абдулла почувствовал движение. Эти люди толкали вертолет!

Он выглянул наружу, и горизонт словно воспарил вверх. Ветровое стекло заполнял вид океана. А потом он почувствовал ускорение. Абдулла стремительно падал, накрепко привязанный, вместе с вертолетом.

«Робинсон» ударился о воду почти на предельной скорости пикирования, сломал Абдулле шею, милосердно оборвав его жизнь до того, как он утонул.

Двадцать минут спустя, когда администратор платформы, которую Абдулла должен был инспектировать, связался с министерством, раздался сигнал тревоги. Немедленно были подняты спасательные вертолеты и отправлены патрульные катера. Никаких следов «Робинсона», летчика и единственного пассажира не обнаружили. Один благоразумный летчик даже облетел на вертолете платформу «Джей-61» – «на всякий случай», – но она выглядела пустынной, как всегда, все следы пожара были тщательно уничтожены. Ее секрету снова ничто не угрожало.

Кабрильо провел первые полчаса полета в задней части роскошного салона «Гольфстрима V» за разговором с Максом Хенли. Макс, вице-президент Корпорации, главный механик «Орегона» и лучший друг Хуана, был с ним с тех пор, когда у того зародилась идея частной службы безопасности, базирующейся на судне. Об этом знала вся команда, но мало кто слышал, как эти двое начали сотрудничать.

Кабрильо был в ЦРУ «внештатным сотрудником». На бюрократическом жаргоне это означает «шпионом». По-арабски и по-русски говорил бегло, не хуже, чем по-испански и по-английски, поэтому его отправляли в «горячие точки». Он столько раз попадал в переделки, что потерял им счет.

Вскоре после падения Берлинской стены Кабрильо понял, что конец «холодной войны» означает увеличение региональных конфликтов, что ни одна из разведслужб Америки не сможет должным образом реагировать на них, и поэтому решил стать частным подрядчиком. Корпорация бралась бы за самые неприглядные дела так, чтобы комар носа не подточил, а правительство могло отрицать свою причастность. У Хуана было достаточно контактов в правительстве, чтобы обеспечить себя работой на несколько лет.

Он обговорил эти планы с Лэнгстоном Оверхолтом, своим наставником. Лэнг нехотя согласился с мнением Кабрильо. Ему очень не хотелось терять своего лучшего агента, но он оценил возможности, которые предоставит ему Корпорация.

Он предложил Хуану разыскать Максвелла Хенли. Лэнг объяснил, что тот был главным механиком на «Гломар эксплорер», знаменитом судне постройки Говарда Хьюза, которое приподняло носовую часть затонувшей советской подводной лодки «К-129».

Хуан засомневался: «Гломар» сделал это в 1974 году, значит, Хенли слишком стар для наемника.

Лэнг пояснил, что Хенли не было в той первой экспедиции, но впоследствии он принимал участие в другой, до сих пор совершенно секретной. Хенли осуществлял надзор за операциями судна, якобы поставленного на консервацию в заливе Сэсун-Бэй в Калифорнии. На самом деле из старого грузового судна сделали дублера «Гломар эксплорера» и отправили к Азорским островам поднимать подводную лодку класса «Тайфун» с полным комплектом межконтинентальных баллистических ракет и ядерных боеголовок. Это было в 1984 году, и поскольку Хенли начинал службу моряком во Вьетнаме, его нельзя считать стариком.

Кабрильо нашел Макса, когда тот работал директором автомобильного кладбища возле Барстоу, штат Калифорния. Уже через десять минут разговора Хенли отдал ключи своему помощнику и ушел. К этому времени «Орегон» был избран их операционной базой, работы по его реконструкции завершил во Владивостоке продажный русский адмирал, одинаково любивший американские доллары и корейских девушек. Эти двое мужчин привязались друг к другу, поскольку у них нашлось много общего. Разумеется, они спорили, но уважения не теряли.

Впоследствии Хенли признался, что ушел бы с автомобильного кладбища вслед за Хуаном после первой минуты разговора с ним.

– Значит, это о нем пишут в газете, – сказал Макс по телефонному каналу защищенной связи. Он находился на борту их судна, стоящего на якоре возле Карачи.

– Очень впечатляюще, – с иронией отозвался Хуан.

Он позвонил Максу, когда они ехали по шестиполосному шоссе, соединяющему Хайберский проход с Исламабадом, и попросил провести полную проверку Мариона Макдугала Лоулесса.

– Два года в университете Тьюлейн, но учебу бросил и вступил в армию как сентябрист, – продолжал Хуан.

Имелось в виду, что после террористического акта 11 сентября Лоулесс отправился на вербовочный пункт и записался рядовым, как тысячи других смелых мужчин и женщин.

– Попал в рейнджеры, добился успеха. За участие в боевых действиях дважды упомянут в списках отличившихся, после восьми лет службы решил пойти рядовым сотрудником в службу безопасности «Фортран».

– Требования те же, что у рейнджеров, – пояснил Макс, – только платят в десять раз больше.

– Я знаю «Фортран», – возразил Кабрильо. – Это организация высшего класса, так что скорее они платят больше в двадцать раз.

– Не важно, – буркнул Макс в своей обычной раздраженной манере. – У него есть бывшая жена и дочь. Почти все жалованье переводит в Новый Орлеан – видимо, им.

– Только одной, – поддразнил Хуан.

У Макса было три бывших жены, и всем он платил алименты.

– У нас экономический спад. Безработных комедиантов тысячи, а ты думаешь, что смешон? У тебя мания величия. Ладно. Я спросил: это о нем пишут в газете? Какова настоящая версия?

– Макс, слушай. Мы нашли его избитым до полусмерти. Пока я разглядывал взорванную машину, он увидел, что «предатор», о котором я знаю, выпустил ракету, и действовал так быстро… Я такого еще не видел. Он спас нам жизнь.

– И что? – спросил Хенли.

– После потери Джерри Пуласки в Аргентине нам нужен боец. Я хочу поговорить об этом с Эдди, как руководителем наших наземных операций, и с Линком, как ведущим бойцом, но, думаю, возможно, нашли замену. Он восемь лет был рейнджером в армии и провел много времени в скверных местах. Не говоря о том, что сумел произвести на меня впечатление всего за час знакомства.

– А как же его контракт с «Фортран»? – спросил Макс. – Еще мне хочется проверить историю о том, как он попал в плен. Может быть, струсил.

– Я поговорю с ним, а потом с тобой, перед тем как принимать решение, – пообещал Кабрильо. – Отец Сетиавана дал о себе знать?

– В аэропорту Карачи ждет санитарный самолет. Старик не приехал, но отправил жену и бабушку с дедушкой. Как только выедешь на исламабадскую дорогу, я сообщу им, что ты скоро будешь. Как думаешь, сколько времени это займет?

– Минут сорок.

– Отлично. Джордж уже в вертолете, чтобы доставить вас на судно, и у нас намечается еще работа.