Они рано легли спать, потому что он все еще был на службе, и очередь дежурить вскоре должна была дойти до него. Он работал двенадцать дней и восемь дней отдыхал. Он сразу же провалился в глубокий сон, и мысли о Роберте его не тревожили.

Эмма вышла за него из-за романтического представления о море и о нем самом. А он не смог соответствовать этой фантазии.

Эта мысль поразила его, как удар молнии, в момент между тем, как зазвонил телефон и как он на него ответил. Затем испарилась, как воспоминания о сновидении испаряются, как только полностью проснешься.

Его вызывали на работу, как он и думал. В информационном центре работали две женщины, которые регистрировали звонки от агентов владельцев судов, приближавшихся к устью Хамбера или готовившихся к выходу из порта, а потом звонили лоцману, который был следующим в списке, чтобы тот вышел к кораблю. Он сразу же узнал голос. Марша. Она нравилась ему больше, чем Джо. Марша хорошо работала и всегда общалась уважительно. Он включил ночник и записал пару деталей, которые могли ему понадобиться.

– Корабль из Гула, мистер Беннетт. – У нее был спокойный голос. Она напомнила ему медсестру, отвечавшую за отделение в ночную смену. – Русский. Груз – дерево.

До Гула было далеко – минимум восемь часов пути, – но сегодня он был не против. Он быстро оделся, хотя ночью дороги были пустые и времени было достаточно. Днем это был бы кошмар. Всего одна пробка по дороге в Халл, и пропустишь прилив. Система жесткая. В последнее время был сплошной стресс, даже по дороге в офис. Эмма этого не понимала. Она считала, что у него нет эмоций. Что он ничего не чувствует.

Когда зазвонил телефон, она повернулась, но снова заснула глубоким сном, лежа на спине. Он долго ждал подходящую женщину, чтобы жениться, и как только зашел тогда в класс, где она готовила свой первый урок, понял, что нашел ее. Она выводила на доске русский алфавит, нахмурившись от усердия, стараясь писать ровно. Он пришел первым, и она отметила его имя в списке. Маленькая девочка, игравшая в учителя. Когда вечерний урок закончился, он подождал ее в коридоре и спросил, может ли пригласить ее выпить. В благодарность за то, что сделала первый урок таким приятным. Он сказал, что терпеть не мог школу в детстве и нервничал, записываясь на вечерние курсы для взрослых.

Конечно, до нее были и другие женщины, но он ничего им не обещал, ясно давая понять, что у него нет никаких серьезных намерений. Его жизнь была распланирована. Он сделал себя сам, во всех отношениях. Найти правильную жену было так же важно, как стать самым молодым лоцманом первого класса на Хамбере. Он твердо держался системы, не терпел никаких отклонений. Он был амбициозен, но дело было не только в этом. План – вот все, на чем держалась его жизнь. И это сработало. В Эмме было все, на что он надеялся.

На улице все еще шел дождь, беспрерывная морось. Он подумал, что в этой части страны больше оттенков серого, чем где-либо, где он побывал. А он поездил по миру, пока учился на капитана. Серый туман над морем летом, синевато-черные грозовые облака, почти черное море. Сегодня море было плотным, бледно-серым, как густой туман, выхватываемый светом фар.

Движение дворников вгоняло в транс, а дорога до офиса была настолько знакомой, что почти не требовала концентрации. Периодически Джеймс натыкался на развязку, видел вывеску паба или силуэт церкви во мгле, и тогда к нему резко приходило осознание того, где он проезжал. В остальном же он вел на автомате, как в полусне. В таком состоянии накатывают воспоминания. Расспросы Роберта о его родственниках его обеспокоили. Должен же быть кто-то… У всех есть пожилые тетушки, троюродные братья и сестры. И еще был Кит Мэнтел. Его лицо было повсюду. Пялилось с экранов телевизоров, передовиц газет. В этих мыслях было легко завязнуть. Но Джеймс натренировал себя не думать о плохом. Поддавшись панике, он мог потерять слишком многое. Он стал дышать медленно и думать об Эмме, идеальной жене лоцмана, нежной и непритязательной, спавшей в его постели.

Он выехал на окраины города. Повсюду вдоль реки были следы строительства. Недостроенные новые дороги, спящие краны, скелеты разрушенных зданий. Еще год назад штаб-квартира лоцманов находилась в доме восемнадцатого века, стоявшем на углу приятной улицы, выходившем на воду. Джеймсу нравилось там работать. Проходя через дверь, он ощущал присутствие тех, кто работал там до него. Ему казалось, он чувствует их запах, запах табака и соли на одежде. Так он ощущал себя причастным к традиции. Многим это было дано от рождения. Их отцы и деды были лоцманами, мальчишками они вместе ходили в школу лоцманов Тринити-Хауса. По дороге на работу он всегда планировал свой путь так, чтобы проехать мимо старой штаб-квартиры. Дом пустовал и ждал капитального ремонта. Слишком ценная недвижимость для того, чтобы служить своей изначальной цели. Проезжая мимо здания, он притормозил, любуясь его линиями, вспоминая свой первый день здесь. Затем он увидел, что дом продан. На фасаде, меж двух рядов окон, красовался огромный плакат со знакомым логотипом. Недвижимость приобретена компанией «Мэнтел Девелопмент» для преобразования в апартаменты класса «Люкс». По всем вопросам обращайтесь в наш офис в Кингстон-апон-Халле.

В первый момент его реакция на этот плакат удивила его. Он не узнал это чувство. Давно его не испытывал. Злость, конечно. Затем ощущение свободы от того, что он смог ей поддаться. Затем – чистое отвращение. Как будто кто-то вытер собачье дерьмо о дорогой ковер. А когда он зашел в убогий панельный дом, где теперь располагалась штаб-квартира лоцманов, на его лице была лишь спокойная обаятельная улыбка.

– Как называется корабль? Я не расслышал по телефону. Ах, да. Шкипер – мой старый друг. Сегодня все пройдет гладко.

Он взял ключи от корпоративной машины и продолжил свой путь. Трасса М62 была почти пустая, он ехал очень быстро.

Гул был маленьким городом, основная часть которого была занята доками. Река врезалась в самое сердце переплетений улиц. Наверное, странно было наблюдать из окна спальни, как мимо проплывает огромный контейнеровоз, так близко, что, высунувшись из окна, можно коснуться корпуса, а моряк, выпивающий в кубрике, может предложить угоститься. Джеймс ехал по пустому городу. Два часа ночи, и все еще шел дождь. Наверняка все вокруг спали, кроме него и команды, ждавшей его.

Но когда он вышел из машины, чтобы зайти на корабль, краем глаза он заметил мужчину, стоявшего рядом с громадой контейнеровоза. Фигура показалась знакомой. Короткие, почти сбритые волосы. Темно-синяя спецовка. Джеймс едва сдержался, чтобы не окликнуть его. Только потом он подумал, что при таком освещении цвет различить было невозможно. Он ошибся или ему показалось. Он не верил в приведения.

Некоторые не любили ночные смены, недосып, усилия, которые было необходимо прилагать, чтобы поговорить с капитаном, который решил попрактиковаться в английском ранним утром. Но Джеймс практиковал искусство быть приятным до тех пор, пока это не стало естественным. Он мог практически спать стоя, но все равно рассматривать фото жены и детей шкипера, которые ждали его дома, обсуждать сравнительную ценность товаров, приведенных в каталоге «Аргос» с моряком, изумленным изобилием всего на дешевой блестящей бумаге, с благодарностью принимать чашку чая, хотя молоко было сладким, тягучим, из железной банки.