В 1665 году Великая Чума унесла жизни более ста тысяч человек. Монахи Вестминстера проводили все дни в молитвах, и когда эпидемия пошла на убыль, объявили священную книгу чудотворной — якобы, именно она прекратила чуму. Библию перенесли в Тауэр, но она пробыла там недолго. Как вы, возможно, помните, очень скоро случился Большой Лондонский пожар, и Тауэр, а вместе с ним и весь город выгорели почти дотла. Библию спас один аристократ… Его звали Эндрю Стенхоп Стил.

— Ваш предок?!

— Именно. Честно говоря, я лично полагаю, что он просто прибрал к рукам то, что успел, еще до пожара, но потом это уже стало неважно. В конце концов, нравы тогда были иные. Таким образом, с середины семнадцатого века эта реликвия принадлежит нашему семейству. Вы не шокированы, Грейс?

— Если и шокирована, то только собственным невежеством. Оказывается, я совсем не помню историю собственной страны.

— Не сочтите меня снова высокомерным снобом, но… Помнить историю очень просто, если ты ощущаешь себя ее частью. Стилы всегда служили английской короне, упоминания о моих предках встречаются еще в списках четырнадцатого века. А уж с семнадцатого века — всех этих я просто считаю своими прапра- и так далее- дедушками.

— Здорово! То есть… Это замечательно — так хорошо знать свои корни.

Дэвид осторожно вернул реликвию на место и тщательно проверил сигнализацию. Потом он проводил озябшую Грейс к камину и предложил ей немного бренди. Решив, что тут ей и наступит конец, Грейс зажмурилась и сделала глоток — однако не только не умерла, а, напротив, почувствовала себя куда лучше. Посидев немного молча, она откашлялась и негромко спросила:

— А вы не боитесь хранить такую бесценную вещь у себя дома? Возможно, разумнее было бы отдать ее в один из королевских музеев…

— Тут я бессилен. Я не могу с ней расстаться. К тому же она — часть этого дома. Знаете, Грейс, я не особенно капризен и не так часто потакаю собственным слабостям. У меня их, в общем-то, немного. Одна из самых заметных — я люблю все красивое. Нет, не так. Все лучшее.

— И все лучшее должно принадлежать вам?

— Если это не причинит никому конкретно вреда — то да.

— Во всем быть первым. Победителем.

— Вы меня понимаете.

— А победитель получает все.

— Да.

— Деньги. Славу. Власть.

— Верно.

— Женщин…

Она чуть язык себе не прикусила, выпалив эти слова. Не иначе, бренди действовал. А еще секундой позже Грейси Колмен ужасно захотелось забиться в кресло с ногами и зажмуриться.

Чтобы не видеть того, как исказилось красивое, породистое лицо Дэвида Стила, как плеснула из серых глаз тоска, смешанная с яростью…

— Простите… я не должна была…

— Все в порядке. Вы очень точно перечислили весь набор. Так могло бы быть, если бы я не подкачал в последнем пункте.

— Слушайте, я вовсе не хочу совать свой нос…

— Вы приехали в этот дом, Грейси. Вы живете под этой крышей. Вы имеете право знать обо всех обитателях… тем более то, что никакой тайны не составляет.

Женщины, разумеется, были. В юности я пережил пару умопомрачительных романов, после каждого из которых клялся самому себе, что больше никогда никому свое сердце не доверю. Однако самое потрясающее ждало меня впереди…

— Дэвид! Пожалуйста, не надо. Я умру от смущения.

— Простите, Грейс, но вы сами выпустили джинна из бутылки. К тому же Кларисса абсолютно права — вы располагаете к доверию.

— Это слишком личная тема, а мы с вами… мы с вами…

В мгновение ока Дэвид Стил очутился возле нее и с силой выдернул Грейс из кресла. Она настолько опешила, что не сопротивлялась, и теперь просто висела в нескольких дюймах от пола, беспомощная и смущенная, одновременно мечтая о том, чтобы оказаться в сотне миль отсюда, и о том, чтобы эти мгновения растянулись на вечность.

Он оказался очень силен. Он держал ее на весу без всякого напряжения. И он очень странно на нее смотрел.

Сначала она думала, что рассердила его своим дурацким и бестактным замечанием насчет женщин, затем — что этим замечанием затронула какие-то болезненные струны в его душе, но Дэвид Стил смотрел на нее спокойно и нежно, так нежно, что сердце Грейс плавилось, словно кусок льда на ярком солнце…

Дэвид Стил произнес тихо и очень спокойно:

— Кроме того, есть и еще причина. Под маской бездушного сноба и высокомерного миллионера-аристократа скрывается довольно неуверенный в себе мальчишка с огромным комплексом неполноценности. Я всю жизнь боялся, что обо мне могут подумать дурно, и именно поэтому предпочитаю обо всех своих скелетах в шкафу рассказывать сам и без утайки.

— Вы… всем о себе рассказываете?

— Разумеется, нет. Только близким. Или тем, кто мне дорог.

С этими словами хозяин Мэнор-Стил, так и не поставив Грейс на пол, привлек ее к себе и впился в полураскрытые розовые губы страстным поцелуем.

Это было сродни удару грома. Извержению вулкана. Удару по голове из-за угла. Бог его знает, чему еще. Все мысли — то есть вообще все, имеющее отношение к мыслительному процессу, — в Грейс умерло. Остались только эмоции и инстинкты. Освобожденные от оков разума, они забили таким мощным и чистым ключом, что девушка в один момент сама превратилась в грозу, и вулкан, и бурю. Она обхватила Дэвида Стила за шею и яростно ответила на поцелуй, совершенно не задумываясь более о том, прилично это, или неприлично.

Незамутненная, огромная волна страсти захлестнула ее с головой. Грейс закрыла глаза и отдалась на волю этой волны, несущей ее не то в пропасть, не то к вершинам блаженства…

Дэвид Стил сам не знал, что это будет так здорово. Черноволосая фея с васильковыми глазами была хрупкой и нежной, но в то же время гибкой, словно стальной клинок, упругой, теплой, ароматной, податливой, восхитительно гладкой, округлой, звонкой… Годились любые определения.

Он сжимал Грейс Колмен в объятиях и в этот момент совершенно точно знал: ничего другого ему не нужно.

В этот самый момент неожиданно резко распахнулась дверь, и пронзительный голосок Клариссы Стил разнесся под сводами фамильной библиотеки:

— Дэйви, я не могу заснуть, у меня мышь под крова… ай! Вероятно, я не ко времени?

Дэвид вздрогнул и машинально разжал руки, Грейс вскрикнула и опрометью бросилась вон из библиотеки, мимо Клариссы и маячившего за ее плечом Стенли.

Маленькая тетушка потупила глазки. Племянник усмехнулся, вздохнул и сказал:

— Ладно, Кларисса, пойдем выгоним твою мышь.

Мышь не была поймана, но, вероятно, была сильно напугана, и четверть часа спустя Дэвид смог вернуться в библиотеку, вернее, бежать в библиотеку, потому что тетушка, избежав опасности со стороны гипотетической мыши, принялась извиняться и проклинать собственную бестактность с таким жаром и красноречием, что Дэвид натуральным образом покраснел.