АЛЕВИЗ ФРЯЗИН НОВЫЙ. АРХАНГЕЛЬСКИЙ СОБОР В МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ. НАЧАЛО XVI ВЕКА

Собор стал некрополем - усыпальницей московских великих князей и царей. В новейшем путеводителе сказано, что Алевиз Новый придал собору черты творений «жемчужин Адриатики». Действительно, когда видишь декоративные раковины, украшающие стены, то вспоминаешь дворцы над каналами Венеции. Коринфские капители заставляют вспомнить об античных традициях. Можно без преувеличения сказать, что Алевиз Новый, как и Аристотель Фьораванти, был человеком, принесшим на далекую восточную окраину Европы идеи итальянского Возрождения. И вместе с тем план собора традиционен для русских храмов - вытянутый по оси прямоугольник, образуемый шестью столпами. До появления в Москве Алевиз, заброшенный судьбой в Таврию, построил в Бахчисарае дворец для хана Менгли-Гирея. До наших дней сохранился резной каменный портал крымского дворца. Оформляя парадный вход в собор, зодчий придал ему изысканную величавость, дабы ощущал входящий в него, что вступает в преддверие рая.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ СОБОР В МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ. СЕВЕРНАЯ ЧАСТЬ ИНТЕРЬЕРА

Алевиз Новый работал в Москве много и удачно, но одиннадцать церквей, которые он возвел, до нас не дошли. Зато собор в Кремле и ныне поражает своей нарядностью. Среди церковных зданий в Кремле это, пожалуй, наиболее светское. Исследователи даже говорят, что если не замечать купола, то перед нами североитальянский дворец.

Имена на гробницах Архангельского собора - история всей Московской Руси, исполненная страстей, насыщенная драматизмом и исполинскими свершениями.

АРХАНГЕЛЬСКИЙ СОБОР В МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ ШАТЕР НАД ГРОБНИЦЕЙ ЦАРЕВИЧА ДМИТРИЯ

Читаешь надписи на усыпальницах - и возникают перед глазами деяния собирателей земли Русской: Ивана Калиты, Дмитрия Донского, Ивана III… Глубоким и впечатляющим символом этих бессмертных имен, всей Северной Руси, служит икона архангела Михаила (собор посвящен этому покровителю воителей), стоящего с поднятым сверкающим мечом. Созданная в кругу Андрея Рублева, икона поражает сиянием красок и золота, величием, энергичным и уверенным письмом. Перед нами совершенный образ воина, князя и человека - пламенная мечта тех, кто воздвиг великий город на семи холмах. Склоняя голову перед усыпальницей Ивана III, не забудем, что этот великий строитель Кремля не пожелал, вопреки установившемуся обычаю, принять иноческую схиму и встретил смерть государем, а не монахом…

Кто останется равнодушным перед усыпальницей царевича Дмитрия, чьи останки в свое время были перевезены сюда из Углича! Смерть ребенка некогда потрясла народ и оставила свой след в исторических песнях, преданиях, живописи. «Углицкое дело» привело к основанию культурной традиции, берущей начало в летописях Смутной поры, в иконах времен Алексея Михайловича и ведущей к Пушкину и Мусоргскому и приведшей в наши дни к Нестерову, считавшему, что «Царевич Дмитрий убиенный» - самая народная из его картин.

Грибоедов, мечтая написать драму, посвященную войне 1812 года, сделал набросок сцены, действие которой происходит в Архангельском соборе. Тени великих предков повествуют сынам о былом, возбуждая «в них огнь неугасимый, рвение к славе и свободе отечества».

Полный и окончательный свой облик площадь трех соборов получила лишь тогда, когда над Кремлем и всем стольным градом вознесла свою гордую златую главу колокольня Ивана Великого, ставшая олицетворением не только Москвы, но и всего русского народа. Этой колокольне, последовательно возводимой, составившей наконец многоярусную башню высотой около 80 метров, суждено было стать архитектурной осью всего кремлевского вида. Много причин для того, чтобы богатырская башня называлась Ивановской. Иван - любимое у нас имя. Из рода в род в княжеской фамилии переходило оно, образуя чуть ли не постоянную цепочку: Иван Калита, Иван Красный (красивый), Иван Великий, Иван Грозный… Изографы любили изображать на стенах и иконах святого Ивана Лествичника, показывая, как труден путь по лестнице (лествице) на небо, как тянет в адскую бездну груз грехов. Колокольный же звон отгонял нечисть, облегчая праведнику путь наверх.

В народном сознании Иван Великий стал измерителем, показателем высоты - «повыше высокого». До сих пор сторожевая башня нам видится высокой. Во времена одноэтажных домов высота колокольни представлялась почти фантастической. Когда хотели сказать о высоком молодце, то говорили: «Вырос детинушка с Ивана Великого». Но главное все-таки было в другом. Путники, медленно приближавшиеся к Москве, не только за десятки верст видели каменного богатыря, но и слышали, как пели колокола Ивана Великого… Кремлевская колокольня была гигантским оркестром под открытым небом, она - звучащая архитектура. Ее звоны входили в жизнь Москвы как нечто само собой разумеющееся, никто не мог представить молчащего Ивана. Исторические события совершались под перезвоны-удары певучей бронзы. Войдя в московский обиход, Иван Великий возвещал праздничные шествия, встречал победителей, созывал народ на кремлевский холм. Его поочередные переборы-благовесты, удары сразу в несколько колоколов - трезвоны - полюбились москвитянам. Гулом прокатывался колокол по Москве, сливаясь с людскими голосами, колыхал воздух, объединяя всех. «…Гудит, гудит Иван Великий, как бы из глубины веков идущий зов!» - писал Федор Глинка. На башне находилось тридцать четыре колокола общим весом свыше шестнадцати тысяч пудов. Их звонами восхищались Глинка, Рахманинов, Пушкин и Бунин.

АРХАНГЕЛ МИХАИЛ. ЖИТИЙНАЯ ИКОНА ИЗ АРХАНГЕЛЬСКОГО СОБОРА В МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ. ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XV ВЕКА.

КОЛОКОЛЬНЯ ИВАНА ВЕЛИКОГО В МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ. НАЧАЛО XVI ВЕКА

Мы больше всего обращаем теперь внимание на художественные особенности памятников зодчества, но не будем забывать, что Кремль в средневековье - крепость, за ее стенами укрывались от опасностей. Иван Великий - сигнальная крепостная башня. С ее высоты открывался обзор на десятки верст или, как тогда говорили, поприщ. И если за Москвой-рекой поднималась пыль и возникал силуэт всадника на коне, дозорные угадывали, кто приближался. Если грозило нашествие, то ударял всполошный колокол, население устремлялось в Кремль, поднимались мосты над рвами, запирались ворота, начиналось осадное сидение.

В Никоновской летописи под 1508 годом было записано: «…того же лета совершиша церкви святого Архангела Михаила на площади… иже под колоклы… а мастер церквам Алевиз Новый, с колокольницы Бон Фрязин». Современники, видимо, воспринимали башню-колокольню как венец всего, что выстроил Иван III в Кремле. Во всяком случае, с появлением Ивана Великого Соборная площадь получила законченные очертания. Но Борис Годунов приказал надстроить два яруса и позолотить макушку. Кроме того, ствол был опоясан тройной золоченой надписью, гласившей, что «храм совершен и позлащен» во время годуновского царствования. Когда в Кремле появился Дмитрий Самозванец, надпись замазали, и она была восстановлена много позднее.

Башней любовалась