Робкая надежда на перемены вкупе с редким в последнее время чувством приязни заставили ее предложить:

— Здесь неподалеку есть дом одного мага, в котором сохранились кое-какие книги. Внутри, конечно, страшный бардак, все ценное утащили мародеры, но почему-то огня не подпустили. Если хочешь, можем сходить, поискать.

Сказала, и сама испугалась. Она уже привыкла проводить все время в своей келье, или бродить вблизи монастыря без особой цели. Селеста ее волнения не заметила.

— До восхода еще часа четыре. Успеем обернуться?

— Конечно.

— Тогда пошли.

Карлон проводил удаляющуюся пару долгим взглядом. С тех пор, как новенькая пришла в монастырь, что-то пошло наперекосяк. Он не мог сказать, что конкретно, просто чувствовал. С одной стороны, есть видимая польза — девка перестала смущать Артака, и это хорошо. В мыслях жрец называл Аларику именно так, девкой. Он помнил, кем она была в прошлой жизни, и не понимал решения своего господина вернуть ей жизнь. Не сомневался, безусловно нет, ибо кто он такой, чтобы оспаривать Его волю? Возможно, бог решил дать непристойнице еще один шанс, которым та не воспользовалась. А ведь он приложил немало усилий, объясняя ей пагубность избранного пути, запретил петь и не давал крови, пока она не прочла весь Великий Канон. Бесполезно. Девка на словах демонстрировала послушание, саботируя тайком все приказы. Да еще и соблазнила его единственного по-настоящему преданного помощника.

Однако чутье заставляло внимательнее приглядываться к Селесте, и чем дольше жрец смотрел, тем меньше девушка ему нравилась. Ее спокойствие и решимость не удивляли, их легко объяснить свойствами характера. Иное дело — знания, склад ума, построение фраз. Не может потерявший память и превратившийся в сосуд для демона человек вести себя с тем хладнокровием, с которым действовала, изучала обстановку Селеста. Невозможно надеяться только на себя, вытравить преклонение перед высшими силами до конца. Карлон мог сравнивать, он уже встречал потерявших память восставших. Для них, как и для него самого, магия была реальностью, пусть и разрушенной, но реальностью. Люди не сомневались в существовании богов, точнее говоря, им и в голову не приходило сомневаться. Они гадали, искали знаки в плывущих по небу облаках, советовались со специалистами по поводу удачных и неудачных дней, во всем видели проявление сверхъестественного. Для новенькой же привычной культуры верных примет не существовало, она о них не то, что не помнила — не считала нужным учитывать, действуя исключительно из собственных прагматичных соображений. И, как чувствовал жрец, словам о наказании прогнившего рода людского не верила, словно знала что-то иное, недоступное остальным.

Старший брат задумался: «Надо что-то предпринять».

— Ты говоришь, человечество выживет — если бы жрец мог подслушать разговор, он удивился бы, насколько ход его мыслей совпадает с выводами Аларики. — Звучит похоже на высказывание из работ Пикрана из Самонеи, жил такой философ. Считал богов творениями людей. Он писал, что «разумное животное уцелеет там, где погибнет простое», за что его и казнили.

— Умный был человек. Люди часто сваливают свои грехи и беды на неведомую силу, им так проще. Проповедники сейчас потому так популярны, что предлагают удобное объяснение происходящему. Заметь, не правильное, но удобное и доступное большинству.

— Тихо!

Обещавший стать интересным разговор прервался, обе восставшие жадно прислушивались. Наконец, Аларика издала легкий смешок:

— Это что-то новенькое. — Поколебавшись, предложила. — Сходим, посмотрим? Тот дом три года простоял, не развалится же он за одну ночь.

Хрупкая девушка кивнула, не открывая глаз. Так ей было проще сосредоточиться на звуках: скрипе колес, жалобном хныканье детей, мычании немногочисленных домашних животных. Звонко, как маленькие колокольчики, позвякивали металлические предметы, носимые на поясе, глухо шуршали куртки с нашитыми металлическими пластинами, поскрипывала кожа сапог. Люди, много. Не обычная банда, намного больше.

Что-то происходит. Селеста кивнула:

— Посмотрим.

Андрей намеревался, привычным порядком, забраться куда-нибудь повыше и оттуда рассмотреть происходящее, когда Аларика буквально потащила его за собой. Женщина прекрасно ориентировалась в местных дворах, чем и воспользовалась. Попетляв между разрушенными строениями, они в конце-концов забежали в двухэтажный дом с дырявой крышей и нырнули в подвал. Пробравшись в самый конец длинного широкого подземелья, они прильнули к небольшому оконцу, из которого открывался хороший вид на улицу и идущих по ней колонну людей.

— Понимаешь что-нибудь?

Аларика недоуменно покачала головой:

— Никогда прежде такого не видела. Лишенцы какие-то.

«Лишенцы» — сокращение от «лишенный прав», говоря проще, заключенный. Действительно, похожи. Из пятидесяти понуро бредущих человек сорок были мужчинами, в разной степени изможденными, десяток женщин вел на веревках четырех коров, тащили прочую живность, кое-кто нес на руках детей. Четыре коровы в современном мире представляли собой целое состояние, охранять колонну стоило ради одних только животных. Хотя у человека, приказавшего соорудить этот необычный караван, были свои планы, и для исполнения этих планов по обочинам шли вооруженные воины. С мечами и копьями, в грубых, но крепких доспехах. Надо полагать, впереди тоже, но голова отряда с наблюдательной позиции, где сидели девушки, просматривалась плохо.

— С чего бы это они ночью путешествуют?

— Торопятся, хотят уйти побыстрее. — Аларика устроилась поудобнее на жестких камнях, философски утешаясь, что могло быть хуже. — Или будут идти целый день, чтобы к вечеру оказаться подальше от города и успеть поставить лагерь. Ночевать спокойнее в укрепленном месте, знаешь ли.

— Здесь рабство существует? — внезапно поинтересовалась Селеста.

— Теперь, похоже, да.

— Тогда это рабы, или добровольно-принужденные колонисты. Крестьянствовать кому-то же надо, землю копать, обрабатывать. А солдаты станут их охранять, и заодно присматривать, чтобы не разбежались.

— Женщин мало — не согласилась Аларика. — Скорее, мужчины должны построить дома для поселенцев. Чего гадать, все наши предположения не более чем замок без фундамента, слишком мало известно. Герцог вполне мог задумать что-то еще, совершенно для нас неожиданное.

Селеста зашевелилась, вытягивая шею. Шум в конце отряда привлек ее внимание.

— Сдается мне, насчет статуса этих людей мы точно не ошиблись. Смотри.

Одна из женщин оказалась слишком слаба и не смогла поддерживать заданный темп. То ли долго голодала, то ли больна, но постепенно она начала отставать. Сначала охранники с шуточками погоняли ее, подталкивая древками копий, затем перегрузили часть ее вещей на других заключенных. Не помогло. В конце концов, женщина свалилась от усталости, идти дальше у нее не хватило сил.