В отечественной традиции потомками коровы некогда считались не только сказочные герои, но и обычные люди. Инициал «М» в Псалтири XIV в. изображен в виде двух рыбаков, тянущих сеть и бранящихся между собой: «Потяни, корвин сын! – Сам еси таков!»121 В славянской литературе корова обозначала сварливых женщин: «Крикъ коровеи болши есть бычьего, еже противно есть прочимъ скотамъ и звѣрямъ. Подобны имъ женщины бранчивыя, но яко коровѣ бодливой, пилуютъ и претираютъ роги, тако и женамъ надобно»122. Однако на то, что некогда с этим животным соотносилась не просто сварливая, а вообще любая женщина, указывает весьма распространенный на Руси женский головной убор, называемый «кичка рогатая», уподобляющий свою хозяйку корове. «Рогатую кичку носили молодые замужние женщины, меняя ее в старости на безрогую. Отсюда можно заключить, что рога были связаны с производительным периодом в жизни женщин. По народным представлениям, они содействовали плодородию и благополучию семьи. Простоволосая женщина вызывала гнев домового (покровителя дома, семьи), падеж скота, неурожай хлеба и болезни людей. (…) Значение коровы как символа плодородия выявляется на белорусском фольклорном материале. Примечательно выпекание «рогатого коровая» на белорусской свадьбе»123. Обычно рога на кичке достигали 20 см в высоту и более, однако в Калужской губернии еще в конце XIX в. девушки по праздникам надевали головной убор с огромными рогами. Показательно, что подобная традиция встречала явное осуждение со стороны духовенства и священники не пускали таких «рогатых» женщин в церковь и не допускали к причастию. В связи с этим следует вспомнить и наблюдение Н.А. Криничной: «Поскольку головной убор был неким средоточием тотемистической сущности индивида, ему, судя по мифам и преданиям, придавалось важное значение при исполнении обряда инициации… Можно предполагать, что головной убор маркируется как знак приобщения индивида к тотемному предку (тотему)»124. Благодаря восходящему к глубокой древности отождествлению с этими животными, становятся понятными причины того, что в разговорной речи до сих пор девушку могут называть телкой, а в Вологодской губернии невеста еще сравнительно недавно в свадебной обрядности называлась «телушкой», а жених – «быком».

В завершение следует отметить, что в целом ряде традиций бык ассоциируется и с загробным миром. Уже при раскопках в Чатал-Хююке под лепными изображениями бычьих голов были обнаружены человеческие черепа125. Порфирий писал, что «души тех, кто преданы земле, принадлежат быку», а в Средней Азии в древности существовал обычай хоронить умершего, завернув его тело в бычью шкуру. В Индии приносили в дар брахманам черную корову, чтобы обеспечить переход своей души через реку смерти Вайтарани. Считалось, что душа умершего ухватится за хвост пожертвованной коровы и легко преодолеет преграду. Аналогичные представления Э. Тэйлор отметил и у европейцев: «В числе верований Северной Европы упоминается, что человек, отдавший корову бедному, найдет корову на том свете, чтобы перебраться на ней через мост смерти, а обычай вести корову в погребальной процессии, говорят, удержался до настоящего времени»126. На севере Руси генетически родственные верования бытовали до начала XX в. Так, во время похорон родственники покойного дарили корову нищему, говоря при этом, что это «коровка покойника»127. Захоронения с бычьими черепами известны еще с эпоху неолита128. Как показывает загадка «чорна корова людей коле, а била воскрешае» (т. е. ночь усыпляет человека, а день пробуждает)129, коровы у восточных славян могли также ассоциироваться со смертью и воскрешением. В отечественной традиции встречаются и другие отголоски этого представления. В поучении, приписываемом Иоанну Златоусту, с этими животными отождествляются священники в загробном мире: «Луг наречется рай,… а волове – кротции епископи и попове, иже ходять по церковному учению и инех добро учаще»130. Впоследствии на Украине отвозили покойника на кладбище на белых волах131. На возможную связь коровы с загробным миром указывают и древнерусские привески из Нефедьево, на которых головы коров соседствуют с изображением луны и звезды.

Все эти факты в своей совокупности показывают существование культа сначала диких тура и туриц, а затем и домашних быка и коровы у наших далеких предков. Зародившийся еще в период охотничьего хозяйства, он еще более развился с возникновением скотоводства и, в конечном итоге, дошел до ХIХ в., когда был зафиксирован этнографами. С течением времени он привел к представлениям о божественности быка и олицетворении вселенной в виде коровы, которые также весьма долго сохранялись в различных местах славянского мира. Время возникновения этих представлений можно датировать с большей точностью. Как считают исследователи, предком современных домашних быков и коров был дикий бык, в частности, его вымерший в дикой природе подвид тур. Его одомашнивание произошло примерно 8500 или, по мнению других специалистов, около 10 500 лет назад вслед за приручением коз, овец и свиней. Что касается территории первоначальной доместикации, то называют треугольник Алтай – Индия – Иран, либо север Месопотамии на территории современных Турции и Ирака. Подчеркнуто эротический характер праздников, посвященных туру или быку, рогатый головной убор, уподобляющий женщину корове, представление о происхождении от них сказочных героев или восприятие вола в качестве отца – все это, вместе взятое, делает весьма правдоподобным предположение о существовании некогда у наших далеких предков мифа о браке Великой богини с быком наподобие тех мифов, которые фиксируются у раннеземледельческих культур и присутствуют в греческой традиции.

Вторым супругом Великой богини в неолитическую эпоху был змей. Как показывает не только индоевропейская, но и мировая традиция, женские божества были очень тесно связаны со змеями. В греческой мифологии самая первая богиня, Земля-Гея рождает «ужасного змея-дракона» Тифона, чуть было не победившего Зевса, а впоследствии родила дракона Ладона, деву-змею Эхидну и дракона Пифона. Внучкой Геи была знаменитая Медуза Горгона, покрытая чешуей и со змеями вместо волос. Как показал А. Фротингем, Медуза Горгона представляла собой гротескный образ почитавшейся богини более ранней эпохи, чем знакомая нам древнегреческая мифология. Со змеями в волосах или в руке изображалась и ночная богиня Геката. Связь богинь с этим пресмыкающимся была настолько прочна, что присутствует даже у богинь олимпийского пантеона. В орфическом гимне (ХХХII, 11) Афина Паллада просто называется змеей, в ее храме на афинском акрополе содержалась священная змея, а Софокл характеризовал эту богиню как «живущей со змеей». Змей как оружие использует супруга самого Зевса Гера, посылая их задушить новорожденного Геракла в колыбели. Использует их как средство наказания и Артемида: «Во время свадьбы Адмет принес жертвы всем богам, но забыл об Артемиде. Это и было причиной того, что, когда Адмет открыл двери свадебного покоя, он нашел его наполненным клубками свернувшихся змей»132. Подобная связь богинь со змеями не было одной лишь греческой спецификой, а фиксируется у очень многих народов. «Так, в Подури (Северо-Восточная Румыния) в сосуде приблизительно 4800–4600 гг. до н. э. была найдена 21 статуэтка, – по всей вероятности, приготовленные для того, чтобы быть поставленными на алтарь. У них нет рук, змеевидные головы, а бедра опоясаны змеями: по всей видимости, это – Богиня-змея и ее служительницы. Лишь у одной из статуэток рука поднята к лицу, что может означать обладание властью. Остальные 20 статуэток отличаются друг от друга размерами – среди них есть крупные, средние и мелкие, что, вероятно, отражает возраст женщин или их положение внутри совета. Эта закономерность характерна для всего неолита медного века и минойского бронзового века: не исключено, что в землях, подчиненных той или иной богине, действительно существовали постоянные советы или конклавы жриц»133. Критские статуэтки традиционно изображают богинь или жриц со змеями, а в более позднюю эпоху в Греции тесно были связаны со змеями и вакханки, служительницы бога Диониса. Еврипид так описывает охваченных «священным безумием» женщин: