Ким сумрачно принялся жевать отличный пирог с местной капустой, испеченный Кирлан, а слово взяла Ева.

– В общем, у нас теперь действительно есть средство передвижения более экономичное, чем гравилеты. Хотя многие до сих пор считают, что до лошадей этим железкам далеко.

– Так вы лошадей развели?

– Не «вы», а «мы», – поправила его Ева.

– На лош-дх пахт м-жно, – высказался Винторук.

– Никто на них не пашет, – отозвался Ким. – Если нужно пахать, то впрягают твоих соотечественников. С ними проще и даже быстрее. Лошади только для транспорта… Были. Если начнут делать эти машины, то и от этого откажутся.

Ребята замолчали. Что-то их угнетало. Они были даже какие-то одинаковые, или выражение их лиц свидетельствовало о сходных мыслях. Наконец, Рост не выдержал.

– Если будет время, Ким, научи меня на такой таратайке кататься, ладно? А теперь, если с машинами выяснилось, не расскажете ли вы мне, что случилось?

Ким вздохнул.

– Зима была очень суровой для Боловска.

– Опять начались голодные обмороки, – поддержала его Ева. – Особенно это тяжело, когда смотришь на дистрофичных ребятишек. В общем, народ не выдержал.

– Понимаешь, – вступил Ким, – начальство так перегнуло палку, что, едва пригрело солнышко, Рымолова скинули. Прямым и непосредственным действием, революцией, так сказать.

Рост нахмурился. Пожалуй, он давно знал, что это должно было рано или поздно случиться. Понимал, что к этому шло, и даже по тем скудным обрывкам информации, которые к нему поступали, мог бы предвидеть… Но одно дело – предвидеть, а другое – принять как свершившийся факт.

– Кто победил?

– Мурат Сапаров, помнишь такого? – спросила Ева.

– Помню, – кивнул Рост. – Он меня еще очень невзлюбил.

– Он никого не любит, – отозвался Ким. – Но он всех хочет использовать. Особенно офицеров, которые что-то умеют, а не только в начальственных кабинетах заседают.

– Так это он вас послал?

– Он не посылал, – уклончиво отозвался Ким. И посмотрел на Еву.

– Но он дал нам понять, что был бы не против, если бы ты вернулся. И снова взялся за настоящее дело.

Рост только улыбнулся, услышав собственные мысли из чужих уст.

– Аймихо имеют к восстанию какое-то отношение?

– Ни малейшего, – твердо сказал Ким. – Они подчеркнуто держались в стороне, как отец Петр.

– Всех ослабевших лечили, какие-то лекарства предлагали… – поддержала его Ева. – С твоей мамой, кстати, очень тесно сотрудничают, но к политике демонстрируют полную индифферентность.

– Они могли не напрямую, а косвенно… – начал было Рост, хотя Баяпош-хо сидела за столом.

Ким покосился на нее.

– А где старец и старшая?

– Они в кроватях, недомогают. – И Рост решил сразу сделать все изменения в своем семейном статусе понятными для гостей. – Кстати, обе аймихошки ждут прибавления. Отцом являюсь я.

На миг в глазах Евы застыл испуг, словно она ожидала этого, но не хотела признать. Рост не спускал с нее взгляда, Ким тоже. Хотя ее лица было почти не видно за копной рыжих волос, Рост почему-то отчетливо представил, как она кусает губы, чтобы не дрожали. Наконец, она подняла голову и посмотрела на Ростика.

– К этому шло, я сама виновата, Рост. – Помолчала, добавила: – Наверное, ты поступил правильно.

Встала и ушла на кухню. Баяпош-хо поднялась и пошла за ней следом. Она все поняла, может быть, даже лучше Ростика, несмотря на не очень большие успехи в русском.

Ким погрустнел еще больше, но все равно спросил:

– И что ты скажешь?

– О чем?.. – Рост понял. – А, о возвращении? Конечно, я думаю, если вы побудете тут пару дней, передохнете, отъедитесь, я подготовлю все, что нужно, и поеду в Боловск с вами. Ваша машина выдержит еще одного пассажира в доспехах?

На том и порешили. Рост подготовился как мог, отдал распоряжения, которых от него ожидали, и уже на третий день был готов оставить Храм на неопределенное время. Было решено, что командиром надо всем остается Сатклихо, который помимо бакумуров пригласит еще и пару своих родственников в помощь. Он обещал, что урожай будет не хуже, чем в прошлом году, и хватит не только перезимовать, но и помочь кому-нибудь из самых голодающих. Например, маме и Любане с Ромкой, подумал Ростик, хотя ничего не сказал вслух. Он посылал осенью, когда Ромка возвращался в город, на учебу, разные продукты, но всегда считал, что их недостаточно. Особенно после этих разговоров о массовом недоедании и дистрофии.

А потом вдруг во всей своей неожиданности встала проблема Шипирика. Как-то так получалось, что Рост забывал о своем пернатом соглядатае. Вот и на этот раз забыл. У бегимлеси вообще была странная особенность: при желании он мог стоять чуть не в центре комнаты, а никому бы и в голову не пришло обратить на него внимание. Шипирик же, узнав об отъезде Роста, словно считая это само собой разумеющимся, тоже начал собираться. Ким попробовал было возражать, а Рост сделал даже попытку отговорить его, но пернатый лишь склонил голову к левому плечу и влез в гравиплан, когда все было готово к отъезду.

Попрощавшись с женами, причем Винрадка чуть не расплакалась, еще раз пообещав Сатклихо каждый вечер выходить на пробный сеанс дальней связи, Рост уселся за Кимом в странную машину, корпус которой явно служил когда-то кузовом старого «Москвича». Потом они полетели.

Вернее, заскользили по степи, все уверенней набирая скорость, все дальше отрываясь от пыльного шлейфа позади. Рост подумал было, что сможет во время этой поездки расспросить подробности о восстании Мурата, но оба водителя были так напряжены, как не случалось даже в дальнем полете на гравилете. Да и сам Рост неожиданно сплоховал – уснул самым бессовестным образом.

А только проснувшись, вдруг понял, что жил последние дни с такой ломовой энергетической подпиткой от аймихо, что, лишившись ее, стал слабым, как щенок. Зато он снова сделался самостоятельным, по крайней мере в оценке ситуации. И первым делом сообразил, что эта энергетическая подпитка, кажется, была ему устроена совсем не в последние дни, а много месяцев назад. И была необходима, потому что иначе даже Сатклихо не сумел бы обучать его.

Чем внимательнее Рост рассматривал эту проблему, тем больше убеждался, что Сатклихо совершил какой-то педагогический или даже парапсихологический подвиг. Хотя и привел ученика к полному нервному истощению, которое он сам с помощью обеих жен Роста и пытался вылечить. Это тоже было зачем-то нужно, хотя почему следовало спешить, рискуя здоровьем, – оставалось пока неясным. Но Рост был уверен, что все проделано не зря.

Они подъехали к Боловску, пробыв в пути чуть больше семи часов. Это значило, что скорость гравиплана составляла около тридцати километров в час. Когда Рост спросил Кима, тот кивнул: