Наталья сама к нему пришла. Долго боролась, пересиливала себя. Может, и разговаривать не станет. Он не прогнал, молча пустил в квартиру. Она осталась на ночь, потом еще на ночь.

Судимому в охранных структурах делать нечего, Птица устроился в авторемонт. Руки у него оказались золотые, через год снял бокс, начал работать на себя. Наезжали на него какие-то крепкие ребята, но он вместе с Мишкой Турецким, сослуживцем, все им быстро растолковал. Ребята попались понятливые, больше не приходили.

В окно Наталья увидела, как Птица идет по двору. Против обыкновения, он не поднял головы, чтобы увидеть ее в окне.

* * *

Уже начинало смеркаться, когда «волга» с офицерами ФСБ въехала в Приозерск. На заднем сиденье лежали два полиэтиленовых пакета. В одном находился ИЖ-71 и наручники, изъятые у гоблина, а также складная телескопическая дубинка, которой орудовал второй. В другом пакете — стопка документов, в том числе разрешение на ношение оружия. Со свитой народного избранника еще предстояло поработать.

То, что в джипе оказался депутат Государственной Думы, оставляло неприятный осадок. Инцидент мог иметь продолжение. Попинать ФСБ эти преданные служению Отечеству деятели любили. Если подворачивалась возможность — в удовольствии себе не отказывали. Упоминание про тридцать седьмой год стало входить в обязательную программу. В произвольных выступлениях каждый изощрялся как мог. «Мы не дадим свернуть Россию в пропасть коммунистического произвола!» — звенящим от праведного гнева голосом заявлял с телеэкрана какой-нибудь очередной борец, а после эфира ехал подписывать бумаги о продаже очередного куска горячо любимой Родины.

Кому, робята, на Руси жить хорошо? — Дефолт его знает!

На въезде в город «волгу» встретил местный оперуполномоченный ФСБ. Он сидел за рулем дряхлой «нивы» с милицейскими номерами. Три часа назад майору Ветрову позвонили из Управления, предупредили о прибытии оперативно-следственной группы. Попросили встретить. И собрать, по возможности, предварительную информацию на гражданина Козлова В.О. Номер «волги», на которой выехали Климов и Реутов, Ветрову не сообщили, но майор безошибочно опознал автомобиль. Если у него спросить, как он это сделал (за те тридцать пять минут, что Ветров провел в ожидании, мимо него проехали четыре «волги»), объяснить он не сможет.

Майор обозначил свою «ниву» вспышками дальнего света. Питерские подъехали, остановились на раскисшей от дождя обочине. Приозерский опер пересел в «волгу». Познакомились. Ветров температурил, но, по въевшейся привычке, продолжал работать. Болеть некогда, за нас никто не сделает. За прошедшие три часа он кое-что успел собрать на Козлова. Выяснилось, что по характеру ИЧПист скрытен, отношений с соседями не поддерживает. Женат, имеет дочь четырех лет. Строит дом. Бизнес обычный — купи-продай. Три ларька: консервы, пиво, водка и так далее. В средствах, похоже, не стеснен. Выпивает. Выпивши, может быть агрессивен. Говорят, что по пьянке поколачивает жену. Но от нее жалоб и заявлений нет. Что еще? Любит рыбалку, имеет моторную лодку, большой сарай на берегу.

— Придется и сарай осматривать, — вздохнул Реутов.

— Сарай — что? — отозвался Ветров. — А вот домина немаленький. Хоть и недостроенный. А теперь, может быть, вы мне что-то объясните относительно интереса к особе гражданина Козлова?

Авдеев коротко, останавливаясь только на узловых моментах, изложил ситуацию. Майор внимательно слушал и мрачнел. Когда Виктор закончил, он матюгнулся и спросил:

— Тип взрывчатки еще не установлен?

— Пока не знаю, — ответил следак. — Мы выехали три часа назад. Может быть, что-то и прояснилось. Эксперты работают.

— Связь с Питером нормальная? — спросил Климов.

— Нормальная, — отозвался Ветров. Он был задумчив.

— Тогда давай в отдел. Потом — к Козлову.

— Может, сначала ко мне? — сказал Ветров. — Поужинаете?

— Нет, Сергей Андреич, спасибо… Давай в отдел, на связь.

«Нива», а за ней «волга» двинулись по мокрым, пустынным улицам районного центра. В домах уже включили свет, но уличные фонари еще не горели. Сквозь мелкую сетку дождя в окна автомобиля заглядывала страшненькая осенняя тоска провинциального города. Безысходная, как похмелье после недельной пьянки.

Отдел оказался таким, как и все отделы в провинции. Он занимал маленькую комнатушку в здании ГОВД. Вход, правда, имел отдельный. Стол, сейф, шкаф, несколько стульев и два телефона. Портрет Андропова на стене. На отдельном столике — пишущая машинка под чехлом. На единственном окне решетка из арматурного прутка. Ветров достал из шкафа и включил электрический чайник, Климов сел на телефон, связался с Управлением. Оттуда передали свежую информацию. Дактилоскопические отпечатки обнаруженной на месте взрыва руки соответствовали отпечаткам Козлова Виктора Олеговича. Наколочка в виде объятого пламенем креста тоже. Это первое. Второе: по несгоревшим микрочастицам взрывчатое вещество идентифицировано как тринитротолуол (тротил). Третье: постановление на обыск в доме и торговых точках, принадлежащих ИЧПисту Козлову, получено. И будет передано по факсу на Приозерский ГОВД.

— Сергей Андреевич, — обратился Климов к хозяину кабинета, — ты интересовался типом взрывчатки. Спецы дали заключение: тротил. Что, есть какие-то соображения?

— Да как сказать… — откликнулся Ветров. — Дело в том, что в зоне моей оперативной ответственности находятся армейские склады. На одном точно хранится тротил.

Ветров потер рукой лоб с высокими залысинами. К вечеру температура поднималась, знобило.

Блестящий чайник на подоконнике выпустил струйку белого пара.

* * *

Они сидели на смятой постели напротив друг друга. Обнаженные, усталые… Они сидели, скрестив ноги по-турецки и пили шампанское. Свет торшера золотил кожу, отбрасывал глубокие тени, отражался в глазах. Шампанское искрилось и играло в фужерах, из магнитофона звучал голос Азнавура.

— И когда же это будет? — снова спросил Птица.

— Это будет… это будет, — Наташка сделала строгое лицо, но не выдержала, рассмеялась. — Ох, не могу!

— Что ты? — удивился он.

— Да ты на себя посмотри. Сидишь с такой важностью на физиономии, будто совершил подвиг. А моя бабушка всегда говорила: дурное дело — не хитрое.

Птица глупо улыбнулся. Шрам на левой щеке искривился серпом.

— Ну, подвиг не подвиг, а все-таки… Скажи — когда?

— В мае, глупая Птица. В середине мая. Сам бы мог посчитать. Это всегда бывает через девять месяцев.

— Отлично. Весна. Весной у нас родится девочка.

— Нет, господин Пернатый, родится мальчик. Красивый, как ты.

— Нет, девочка!

— Нет, мальчик!

— Слушай, — сказал Птица строго, — а чего это ты шампанское хлещешь? Беременным женщинам спиртное…

— Ну, Леш, не будь занудой… я чуть-чуть. А потом целый год не буду.