К этому времени Женевьева почти ничего не соображала, поскольку уровень кислорода в воздухе упал до опасно низкого уровня. Женевьева получила множество ссадин и несколько серьезных ушибов, но эти травмы не помешали ей метнуться сквозь затянувший каюту невесомый туман и наградить своего спасителя поцелуем. Правда, на пути поцелуя оказалась лицевая пластина шлема, но это уже были мелочи.

Женевьева сейчас очень плохо видела, но то, что она сумела рассмотреть под шлемом, на мгновение заставило ее удивленно распахнуть глаза.

Спасатель же, со своей стороны, слегка опешил от такого бурного проявления чувств и на мгновение застыл в нерешительности. Потом закованные в скафандр руки мягко коснулись плеч Женевьевы. А из переговорного устройства раздался тот самый голос, который она слышала с экрана — словно целую вечность назад:

— Николас Хоксмур — к вашим услугам, моя госпожа. Женевьева отпрянула на длину вытянутой руки и нетерпеливо воскликнула:

— Вы можете забрать меня отсюда? Понимаете, у меня нет скафандра. Кажется, их вообще тут нет.

— Никаких проблем, моя госпожа. Мы вполне можем обойтись без скафандра. Поскольку…

Но в это мгновение мир вокруг Женевьевы исчез во вспышке взрыва.

А тем временем Ховелер и доктор Задор выполняли взятый на себя долг — упаковывали опытные образцы — и, урывая секунды, наблюдали по экрану за сражением, бушующим сейчас за пределами станции.

В промежутках они еще и следили за состоянием станционных систем жизнеобеспечения. Они практически ничего не могли сделать для защиты станции — при постройке ее не наделили ни средствами атаки, ни средствами обороны. Впрочем, до настоящего момента станция, похоже не получила сколько-нибудь значительных повреждений.

Время от времени Ховелер и доктор Задор мыслями обращались к курьерскому кораблю. Им очень хотелось верить, что курьеру удалось спастись. Впрочем, никакого сообщения от него так и не поступило. Еще госпожа Задор когда у нее вдруг образовывался короткий отрезок относительно свободного времени, пару раз поинтересовалась вслух, удалось ли Николасу Хоксмуру выполнить полученный приказ и таранить берсеркера.

Сам же Ховелер думал, что конечный результат нападения берсеркера мало зависел от действий Хоксмура. Удался ему таран или нет, но планетоид Иматра располагал достаточно сильной системой обороны, и биостанция с ее низкой орбитой находилась в пределах действия этой системы. И по крайней мере два-три военных корабля оказались достаточно близко от станции, чтобы вступить в бой с берсеркером.

Как позже утверждали официальные документы, наземные батареи и экипажи военных кораблей храбро отражали яростное нападение врага.

Но события доказали, что этот враг — пусть он был всего один — оказался им не по зубам. Несмотря на все усилия, сдержать его защитникам не удалось. Все, что им осталось, — это в бессильной ярости следить, как берсеркер неуклонно движется наперерез биостанции. И не более чем через минуту берсеркер должен был подлететь к ней вплотную.

Когда у Ховелера снова выдалась возможность взглянуть на ближайший голографический экран, он увидел, что машина смерти продолжает приближаться и от нее отделяются какие-то мелкие частицы. Ховелер понял так, что берсеркер выпустил катера — или это были ракеты? А впрочем, с чего вдруг ему вздумалось интересоваться подобной чепухой, когда он сам стоит на краю гибели?

Тем временем оборонительная система планетоида изо всех сил сопротивлялась нападению. Яркие лучи энергетических разрядов прорезали космическое пространство. Несколько шлюпок берсеркеров попали под эти лучи и были уничтожены. Но всего лишь через несколько секунд после того, как наземные батареи открыли огонь, они были подавлены ответными залпами берсеркера, который значительно превосходил своих противников в огневой мощи. Что же касается пары военных кораблей, попытавшихся вступить в сражение, то они вскоре разлетелись на куски, превратились в облачко металлических паров со слабыми вкраплениями органики.

После этого во всей Иматранской системе осталось лишь два военных корабля, и лишь один из них оказался достаточно близко от места схватки. Ни капитану, ни команде этого корабля мужества было не занимать. Они с ходу ринулись в бой, открыв изо всех орудий огонь по своему гигантскому противнику, не то по шлюпкам, не то по самостоятельно действующим берсеркерам, отделившимся от главной машины.

Но человеческое оружие оказалось не в состоянии причинить сколько-нибудь серьезные повреждения берсеркеру, хотя точно оценить результаты обстрела было, конечно же, сейчас невозможно.

Теперь не осталось ни малейшего сомнения в том, что являлось главным объектом атаки. Грузная, почти сферическая туша берсеркера, окруженная свечением защитных энергетических полей, притормозила в нескольких сотнях метров от биолаборатории. Рядом с этим гигантом биостанция казалась карликом. Берсеркер медленно принялся корректировать свой курс, подстраиваясь к орбите биостанции.

К этому моменту Даниэль Ховелер покинул свой пост Он уже сделал все, что мог, и теперь от него не было никакого толка.

Анюта заметила, что Ховелер куда-то уходит, и резке окликнула:

— Ты куда?

— Я вернусь, — бросил Ховелер через плечо. Ему показалось, что Анюте лучше бы не знать, что он задумал.

Он покинул лабораторную палубу и быстро подняло на тот уровень, где была сосредоточена большая часть микросхем корабельного мозга. Анюта Задор кричала ему вслед, требуя ответить, куда его несет, но Ховелер предпочел не откликаться. Пусть лучше она ничего не знает Может, тогда ее минует месть берсеркера.

В общем, Ховелер задумал исказить информационный код, при помощи которого оптэлектронный мозг разбирался в огромном каталоге законсервированных клеток.

Все время, пока Ховелер добирался до помещения, где располагался компьютер, доктор Задор продолжала звать его по интеркому. В конце концов биоинженер не выдержал и откликнулся, но крайне сухо. Его мучили смутные опасения, что враг может уже подслушивать их.

Система внутренней связи отслеживала передвижения Ховелера чисто автоматически, не прилагая к этому специальных усилий. Пока Даниэль пробирался с одной палубы на другую, они с Анютой продолжали коротко переговариваться.

Оба считали, что им сильно повезет, если для них все это закончится всего лишь быстрой смертью. И оба полагали, что если они все еще живы, то следует опасаться гораздо худшей участи.

— Дан! Эта дрянь повисла метрах в двухстах от нас! Дан, что ты там делаешь?

Ховелер не мог думать под аккомпанемент этих криков, а сейчас ему нужно было сосредоточиться, потому что он наконец-то добрался до цели своего пути и как раз открыл дверь небольшой комнаты. А может, нет смысла держать свои намерения в тайне? Ладно, попытаемся объяснить:

— Я не прячусь, Анюта. Я иду к клеткам.

— Куда-куда?! — Судя по голосу, доктор Задор была близка к панике.