— Что за черт! — бормотал Вайстор, извиняясь перед Элизой. — Я привез из Киля достаточно провианта. Этот шельма повар, должно быть, пьянствовал всю ночь, вместо того чтобы разобрать провизию.

— Спасибо, я не голодна, — прошептала Элиза.

— Мне нравится ваша сдержанность, но как солдат я скажу вам: ешьте, фройляйн. Ешьте много и сейчас. Идет война и другого случая перекусить у вас может просто не быть.

Элиза ела в точности так, как подобает есть скромной благовоспитанной барышне на пасхальном обеде у деревенского пастора: выпрямив спину, отставив локотки и опустив в тарелку свои опасно переменчивые глаза.

Внезапно Хорст отбросил вилку и сжал ее ледяную ладонь. То, что он говорил в эту минуту, было неожиданностью для него самого:

— Элиза… Выслушайте меня… Я барон фон Вайстор, единственный потомок древнего рода. Мы всегда гордились близким родством с династией. Мне двадцать семь лет, и весь смысл моей жизни — в служении фюреру. Я хочу, чтобы вы стали моей женой… как можно скорее, здесь в бункере! После нашей победы я смогу предоставить вам все условия, подобающие положению баронессы фон Вайстор.

Девушка попыталась высвободить руку из его ладони, но он только крепче сжал ее пальцы.

— Ваш ответ мне нужен здесь и сейчас, — с легкой угрозой добавил Хорст.

Элиза замерла, глядя в его глаза: так смотрят олени на свет фар на ночном шоссе.

— Нет, нет… — она резко вырвала руку и белокурая прядь упала на глаза.

Хорст неожиданно бережно отвел волосы с ее лица, провел ладонью по хрупкому шелковистому плечику, удивляясь этой внезапной, родившейся в нем нежности. Все эти странные, почти болезненные чувства он считал смешными и давно похороненными, и чем непокорнее держалась эта девушка, тем сильнее разгоралось в нем мрачное и упорное желание.

С силой удерживая ее возле себя, Хорст прижался к ее прохладной щеке.

— Подумайте, наша скорейшая помолвка — для вас единственный способ выбраться отсюда, — шептал он. — Иначе…

— Что иначе? — переспросила Элиза.

— Иначе вы рискуете остаться в мышеловке. Как мою невесту или даже жену я смогу увести вас и вашего отца в безопасное место в Померании. В ближайшее время наша оборона на западе будет снята, со дня на день замок Альтайн займут американцы.

Элиза вздрогнула и рванулась, словно собиралась бежать, но Вайстор успел схватить ее за руку.

— Мне надо вернуться в замок, — обреченно прошептала она.

— Зачем?

— Неважно…

— Вы храните какую-то тайну? О, я догадываюсь…

Девушка взглянула в его глаза вопросительно и серьезно.

— Должно быть, без вас некому будет кормить Белого Единорога? — усмехнулся Хорст.

— Считайте, что вы угадали. Мы с отцом должны вернуться в замок!

— Боюсь, что в условиях крушения фронтов и тотальных бомбежек это будет очень, очень затруднительно. У вас есть только один выход: стать моей женой.

— Обещайте, что поможете нам вернуться в Альтайн! — запальчиво потребовала Элиза.

— Слово офицера! Гроссадмирал фон Дениц даст нам сопровождение и самолет. Итак, вы согласны?

— Нет… Я не знаю…

— Решайтесь, фройляйн Элиза. В ваших руках жизнь вашего отца и… — Хорст умолк, целуя кончики ее пальцев и пристально глядя в глаза. Даже здесь, в подземелье, они сохранили цвет лесных фиалок. В них уже не было испуга, только тайный обреченный огонек, словно она уже задумала обмануть его.

— Я жду вашего ответа, — напомнил Хорст, почтительно склонив белокурую голову.

— Я согласна, — быстро и не глядя ему в лицо ответила девушка.

— Благодарю вас за оказанную честь, Элиза. Я надеюсь вы позволите звать вас именно так? Я ни минуты не сомневался в вашем ответе и теперь надеюсь обрести в вас все лучшее, что есть в немецких женщинах, — напыщенно произнес Хорст. — Я попрошу фюрера присутствовать на нашей свадьбе.

— Неужели вы не видите, что он сумасшедший?

Хорст заметно вздрогнул.

— Не искушайте судьбу необдуманными словами, Элиза, тем более теперь, когда вы стали моей невестой. Я уверен, что фюрер захочет поздравить нас… Кроме того, я должен сообщить рейхсканцлеру Гиммлеру о нашем решении.

— Зачем?

— По законам внутреннего круга СС он должен дать согласие на наш брак, но перед этим вас осмотрит врач.

Элиза опустила голову, и Хорст увидел, как порозовели ее щеки, лоб и даже кожа в вырезе платья. «Как яблоко на припеке, — подумал Хорст, — она стыдлива. И это очень, очень хорошо…»

— Ничего страшного, моя милая. Врач не оскорбит вашу скромность, столь естественную в молодой девушке, но без его заключения наш брак не сможет состояться.

— Тогда…

— Подумайте об отце и не упрямьтесь, — опередил ее Хорст.

— Скажите, зачем я вам нужна? Завтра в Берлин придут русские, почти все эти люди погибнут, — Элиза оглядела снующих официантов и людей, сидящих за грязными, давно не мытыми столиками.

— Вы не знаете всего, Лизхен. Не все погибло. У Рейха еще есть земля в Антарктиде, наша непобедимая Шангрилла.

— Но это невозможно, совсем невозможно. Это бред. Люди не могут жить среди холода и тьмы.

— А кто сказал, что это будут люди? Помните ту детскую сказку?

— Какую?

— Про дворец на полюсе и маленького мальчика, который складывал из кубиков льда слово «Ewigkeit» — «Вечность». Если бы сложил свое заветное слово, то стал бы ангелом или демоном, хотя это одно и то же, — Хорст шептал горячо, бредово и сам уже верил в мечту, секунду назад родившуюся в его голове: — На полюсе наши ученые открыли источник бесконечной энергии, достаточной, чтобы перевернуть Землю и поменять местами северный и южный континенты. Тот, кто владеет полюсом, станет властителем Земли! Именно там, в подземных городах, обитают Могущества. Они все еще помогают нам. Они открыли немецким ученым секрет полета, и мы построили аппараты, похожие на это. — Хорст взял в ладони выпуклое фарфоровое блюдечко. — Теперь вы понимаете, куда я вас зову?

Он взял Элизу за подбородок и долго смотрел в ее лицо, пока голубой фиордовый лед в его глазах не начал плавиться и подтаивать изнутри.

Оставив девушку за столиком в офицерской столовой, Хорст бросился разыскивать шефа СС. Разрешение на брак нацистов высокого ранга давал сам Гиммлер, магистр «Черного Ордена», но кабинет Гиммлера оказался заперт. Хорст долго искал его в лабиринтах бункера, пока почти не столкнулся с ним в одном из тесных проходов четвертого уровня. Рейхсфюрер заметно вздрогнул и отшатнулся от стремительного, одетого в черное Вайстора, метнувшегося к нему из-за поворота. За стеклами его очков мелькнула растерянность и страх. Он был похож на школьного учителя, встретившего в темном переулке бывшего двоечника.