подарил им героя с револьвером 44-го калибра, который будет сражаться за них. Этот подтекст исчезнет из сиквелов «Гарри». Потому что он, хоть и находил отклик у публики, превращал фильм в мишень для общественного мнения.

Крайне жестокий сиквел Теда Поста «Сила Магнума» не просто избегает этого реакционного подтекста, но пытается вывернуть его наизнанку.

Вся сюжетная основа фильма (Гарри вступает в противостояние с бандой полицейских-мотоциклистов в черных кожаных куртках, которые расправляются с преступниками, избежавшими суда) являет собой редкий для Голливуда случай – сиквел, спорящий с оригиналом.

Я знаю, что надо сделать. Давайте отменим все, что в первом фильме задевало за живое, и пусть теперь и фильм, и сам Гарри будут бороться с таким типом мышления.

Фильмом, который оправдал ожидания публики от «Силы Магнума», в конце концов стала «Жажда смерти». (Есть еще одна картина, с той же завязкой, что и «Сила Магнума», но гораздо лучше: телефильм канала АВС «Эскадрон смерти» с Робертом Форстером, Мелвином Дугласом и Клодом Эткинсом.)

Все бесконечные имитации Каллахана, вдохновленные успехом Сигела, копируют манеру Иствуда, его упёртую крутизну, независимость, презрение к правилам, безжалостность к негодяям. Но при этом всеми силами стараются не затрагивать по-настоящему больные темы. Объектом гнева этих упёртых крутых парней служат, как правило, стандартные кинозлодеи: крупные мафиозные шишки (Аллен Гарфилд в «Еще одном аресте», Джек Крашен во «Фриби и Бине», Витторио Гассман в «Команде Шарки») или персонажи настолько нереалистичные, что существовать они могут только в измерении комиксов. Секта мотоциклистов в «Кобре» внешне и по манерам напоминает постапокалиптическую банду мародёров из итальянской подделки под «Безумного Макса». Единственное заметное исключение из правила – фильм Дж. Ли Томпсона «За 10 минут до полуночи» с Чарльзом Бронсоном, где главный злодей, которого играет Джин Дэйвис, тоже вдохновлен реальным маньяком. Он срисован с Ричарда Спека, знаменитого убийцы медсестер, и жестокое и тошнотворное воспроизведение этих убийств производит довольно мощный эффект.

Но, как правило, схема настолько же механична, как в любом закосе под «Челюсти» или «Чужого». Берется чувак, максимально похожий на Грязного Гарри, ему даются шуточки в том же духе, такой же орущий, замученный босс той же внешности и в том же костюме и второсортные актеры на роли негодяев: даже в следующих фильмах из цикла про Грязного Гарри (например, в «Блюстителе закона» и «Внезапном ударе») психованные злодеи словно пришли из второсортных видеорелизов, где главные роли, как правило, играют бывшие футболисты, какие-нибудь Джон Матушак или Брайан Босворт.

Там, где все остальные выбирали банальность, фильм Сигела смело озвучивал реакционную позицию.

Лучшее и самое яркое тому подтверждение – одна из самых запоминающихся сцен фильма. Та, в которой Каллахан срывает ограбление банка, расстреливая грабителей из своего огромного «магнума», при этом хладнокровно жуя хот-дог.

Что придает этой сцене политическую окраску? Выбор трех чернокожих актеров на роли грабителей. Если бы бандитов играли белые актеры, в сцене не было бы никакого политического контекста. Гарри просто увидел бы, что какие-то люди грабят банк, и помешал бы им. Как Супермен, который тысячи раз проделывал это в комиксах. Если бы грабители были белыми, их бы воспринимали (более или менее) как профессионалов (Уилли Саттон, Паркер Ричарда Старка, Док Маккой Джима Томпсона). С тех пор как в мире появились банки, их обносят профессиональные грабители, так что эта сцена ничем бы не намекала ни на какие перемены в обществе. Но давайте примерим сюда другие расовые или этнические группы. Могли бы грабители быть азиатами? Да, конечно, могли бы. Но, поскольку банк находится не в Китайском квартале Сан-Франциско, это смотрелось бы странно. Зрители заметили бы это и задумались: «Почему вдруг азиаты?» Они бы стали ждать развития этой сюжетной линии («Это банда Тедди Вонга, Гарри. Китайские громилы, начинали с банков в Китайском квартале, теперь перекинулись на весь город»). Та же история с мексиканцами. Да, всегда можно объяснить зрителю, почему «Короли-латиносы» расширили свою территорию до всего Сан-Франциско, но это потребует усилий. Во всем этом есть некая искусственность, потому что в вечерних новостях не так много сюжетов о мексиканцах или азиатах, грабящих банки по всей Америке. С другой стороны, ограбление банка – не тот тип преступлений, который ассоциируется с чернокожими.

Но это если не брать во внимание один особенный подвид Черной Америки, расцветший именно в то время: боевые революционные отряды, грабившие банки ради закупки оружия. Одного взгляда на грабителей из «Грязного Гарри» достаточно, чтобы понять: в костюмном департаменте Warner Bros. их гардероб висел в шкафу с пометкой «Черная Пантера». Многие белые американцы среднего возраста боялись черных подпольщиков больше, чем «Семьи» Мэнсона, Зодиака и Бостонского душителя вместе взятых. К хиппи они просто испытывали отвращение. Потому что хиппи были их детьми, а они презирали своих детей. Глядя, как хиппи сжигают американский флаг в знак протеста против войны во Вьетнаме, они бесились от злости. Но черных подпольщиков они боялись до усрачки. Боялись их гнева, их речей, их политической программы, их униформы, их позерских фотографий с автоматами, их ненависти к полиции, их отрицания Белой Америки (ведь белые ребята не в состоянии понять, почему нельзя элементарно простить их за былые прегрешения).

Но рядом был Гарри Каллахан.

Он не боялся.

До такой степени не боялся, что подходил к вооруженному дробовиком чернопантеровцу, не переставая жевать хот-дог. Гарри расстреливает трех чернокожих грабителей, не поведя бровью (он даже не ищет укрытия), а к последнему приближается с разряженным револьвером и дерзкой, издевательской, типично белой по природе речью («Чувствуешь себя везучим? Подумай… Чувствуешь, мразь?» Спасибо уже на том, что «мразь», а не «ниггер»).

Благодаря всем этим деталям фильм Сигела несет в себе неоднозначную мораль и легкое подсознательное беспокойство, чего не скажешь о низкопробных сиквелах про «супергероя Гарри».

У Сигела Гарри Каллахан и сам тревожный, и другим вселяет тревогу.

Это делает его классическим героем Сигелини (так режиссер в шутку называл свое авторское «второе я»). Сигел любил озадачить зрителей, предложив им главного героя, который вызывает симпатию, даже несмотря на явные тревожные звоночки и сомнительные поступки. Поначалу таким героям трудно сопереживать, но вы сами не заметите, как начнёте. Что еще раз доказывает мое давнее убеждение: «Только выдающийся режиссер может как следует развратить публику». Гринстрит в роли Гродмана в «Вердикте», Маккуин в роли Риза в «Аду для героев», Элвис в роли Пейсера в «Пылающей звезде», Уидмарк в роли Мэдигана, Маттау в роли Чарли Вэррика, продажные копы (Стив Кокран и Говард Дафф) в «Частном аду 36», заключенные в «Бунте в 11-м блоке» (ну не за директора тюрьмы же там болеть?), Джон Кассаветис в роли жестокого уличного бандита в «Преступности на улицах», Илай Уоллак и Роберт Кит, играющие убийц в «Линейке», куда