Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дарин, ну я никогда бы не подумала, что ты такая трусиха!
— Я не трусиха, я поступаю как взрослая разумная женщина! Которая трезво оценивает свои шансы с моей фигурой и в моем возрасте заинтересовать такого как Егор — с его фигурой и в его возрасте, больше, чем на одну ночь.
Элка хлопала глазами.
А я смотрела на то, как она неосторожно подошла слишком близко с двумя шоколадками в руках и понимала, что они меня больше не мотивируют.
Вообще не хочу.
Элка успела даже спохватиться и отпрыгнуть в сторону, но тут заметила мое лицо, нахмурилась и подошла. Положила ладонь мне на лоб.
— Холодный вроде. Дарин, что с тобой? Ты чего такая?
— Какая? — огрызнулась я. — Липкая? Голодная? Толстая? С мокрой головой? У меня много разных свойств, уточни.
— Серьезная!
Она наклонилась, повертела мою голову, оттянула веко вниз, подергала за мочку уха и медленно опустилась на табуретку с похоронным видом.
— Дарина! Ты что — влюбилась?! Ох ты ж господи, пришла беда, откуда не ждали!
— Не беси меня, — мрачно посоветовала я. — Я теперь знаю, где ты хранишь шоколадки, мне никакого резона нет тебя в живых оставлять.
— Что ж делать-то! — запричитала Элка, подхватываясь и всплескивая руками.
Шоколадки она тут же развернула, разложила на блюдечке, сбегала еще раз к шкафу и достала пакетик мармеладных мишек и коробку трюфелей. Да там у нее склад, похоже.
— Ты кушай, кушай, — суетилась она. — Хоть как-то тебя поддержать. А может в кино пойдем? Или хочешь — ты мне покажешь этот свой подъезд, ой, прости, парадную, где масоны собирались? Ну помнишь, ты еще говорила, что она круче Ротонды?
— Да чего я буду тебя мучить, — вздохнула я, отпивая кофе. — Не интересует тебя история Питера, зачем зря терзать.
— Ну надо же что-то делать! Нельзя тебя такой оставлять. Слушай! — Элка протянула руку. — Давай свой телефон. Как у тебя Егор записан? Я сама ему позвоню! Всегда мечтала спасти жизнь человеку.
— Вот и спаси, — буркнула я. — Не трогай Егора. Да и нет у меня его номера.
— А как же ты собиралась к нему… а, ты не собиралась… — Элка подвинула табуретку, села рядом и погладила меня по плечу. — Дарочка…Ты хоть название отеля помнишь?
— И что ты сделаешь? — засмеялась я. — Придешь, наденешь на него ошейник, приведешь ко мне и заставишь жениться?
— А что! Я могу!
— Слушай, ну может ему нравятся как раз такие, как ты. Вот и зайдешь удачно.
— Мало ли кто ему нравится. Разонравятся! — агрессивно взвилась она.
— Сделаешь ему лоботомию?
— Надо будет — сделаю!
— Ну, ты понимаешь, чтобы современному мужику толстая тетка старше его на пять лет понравилась, тут только лоботомия и поможет.
— Так, блин! Дарина! Прекращай!
Ужасно трогательно, когда кто-то готов для тебя перевернуть целый мир, чтобы вытащить из-под земли то, что сделает тебя счастливой.
Пусть я вряд ли когда-нибудь встречу подобного мужчину, но у меня уже есть такая подруга. Это в миллион раз больше, чем у всех остальных.
Момент был достоин того, чтобы я отставила чашку с кофе.
Вот до чего довела проклятая любовь!
И обняла Элку.
А Элка меня.
И тут бы нам в самый раз порыдать, обнявшись.
Но в прихожей затренькал звонок. Он у нас раритетный, механический — нужно крутить ручку, чтобы звенел. Все курьеры Самоката-Яндекса-Деливери давно в курсе и тренькают четыре раза, чтобы мы знали, что это еда прибыла, а не какие-то голодные гости.
Новые же люди вечно пугаются и поначалу не могут разобраться, как с этой древностью обращаться.
Поэтому когда звонок коротко звякнул и затих, у меня оборвалось сердце.
Все мы девки — дуры! И надеемся на явление прекрасного принца, который как тот Ричард Гир в «Красотке» явится залезть на балкон с букетом в зубах, правда?
Элка, кажется, подумала то же самое, что и я, потому что посмотрела на меня огромными глазами и беззвучно, одними губами сказала: «Егор?!»
Но звонок уже исправился и дальше затренькал как обычно — четыре раза.
Хотя курьера мы не ждали.
Глава тринадцатая, счастливая
— Базиль! — рявкнула Элка на всю квартиру. — К тебе жратва! Или что там…
И отправилась открывать. А я следом. Может быть, удастся отжать ломтик пиццы. Налог на сожительство. Когда твои соседи грустят, ты просто обязан поделиться, я так считаю.
Но за дверью нас ждал совершенно несъедобный гигантский букет белых роз. За ним еле-еле виднелась кепочка курьера — он тянул шею и даже пытался подпрыгивать, чтобы мы его заметили.
— Опять с каким-то олигархом развлекалась? — зыркнула я на Элку.
В прошлый раз, когда она подцепила мужика на «бентли», он регулярно заваливал ее дорогим шампанским, букетами из клубники в шоколаде и килограммами суши.
Пусть и этому намекнет, что суши — беспроигрышный вариант, когда в доме есть еще прожорливые соседи.
— Букет для Дарины! — подал наконец голос курьер, кое-как показавшись в зарослях. — Сто одна роза! Распишитесь, пожалуйста.
Сто одна?
Я тупо смотрела на букет, думая, как их сосчитать.
Элка смотрела на меня, и по лицу ее расплывалась очень ехидная улыбка.
— Это вы Дарина? — курьер навелся на Элку как ракета средней дальности.
Еще бы, кому из нас двоих еще дарить букеты!
— Не-е-е-ет… — пропела она. — Дарина вот!
И она подтолкнула меня к выходу из квартиры.
Уже заметив то, что не замечала я.
Того.
— Посторонись-ка, парень, — отодвинув курьера через порог переступил Егор.
Егор!
Нет, не так.
ЕГОР!!!!!!
И пока я судорожно соображала — сбежать из дома, рвануть в ванную расчесываться и краситься или заверещать и повиснуть у него на шее, он шагнул ко мне и первым делом обстоятельно облапал мою задницу, словно проверял — точно та самая Дарина?
Ну вот такие мы, золушки, в 2022-м году. Убегаем на рассвете вместо полуночи и находят нас не по маленькой ножке, а по большой попе.
— Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел? Ты совсем сумасшедший?
Это были настолько важные вопросы, что я уворачивалась от попыток меня поцеловать, только чтобы их задать.
— Ты ушла, — сказал Егор, отлепив одну руку от моей задницы, чтобы зафиксировать шею и наконец поймать мои губы.
— Ну да.
Губы были смяты — довольно бесцеремонно, весьма нагло и неприлично жарко. Аж курьер что-то там квакнул. Хотя, может, он букет устал держать.
— Женщины обычно не уходят от меня, пока я об этом не попрошу, — пояснил Егор, отрываясь от моих губ, зато впечатываясь бедрами в живот. Так знакомо, что