Батлер стукнул кулаком по столу.

— Господи! — воскликнул он в экстазе. — Ты имеешь в виду, что я могу снова пойти в суд и пнуть полицию в зад? В более или менее сходном деле об отравлении?

— Не торопись, Пэт! Неужели ты не понимаешь, в чем тут суть?

Денем улыбнулся. После оправдания Джойс Эллис он совсем не походил на того изможденного и затравленного молодого человека, каким был последние недели, вновь став приятным, спокойным и ненавязчивым. И все же, несмотря на улыбку, в нем ощущалась напряженность — пусть не такая, как прежде.

— Джойс, безусловно, не отравляла Дика Реншо, — мрачно указал он. — И красотка Люсия, по-моему, тоже. Мы угодили в куда худшую неразбериху, чем думали. Посмотри сюда!

Денем подобрал скомканную газету, разгладил ее на столе и ткнул пальцем в маленький заголовок:

ВОЛНА ОТРАВЛЕНИЙ

ИНТЕРВЬЮ С СУПЕРИНТЕНДЕНТОМ ХЭДЛИ

— Не трать время на чтение, — посоветовал Денем. — У меня имеется секретная информация, которая не напечатана здесь. Я получил ее от доктора Фелла.

— От доктора Фелла?

— Полагаю, ты слышал о докторе Гидеоне Фелле? Он присутствовал на процессе. Если бы ты хотя бы раз повернулся и посмотрел назад, то увидел бы его.

Батлер отложил портсигар и зажигалку.

— Не потрудишься объяснить, о чем ты говоришь?

— За последние три месяца, — Денем постучал по газете, — произошли девять нераскрытых отравлений со смертельным исходом. Все в разных районах страны.

— Преступления, имитирующие друг друга, мой мальчик! Такое часто случается.

— Я сказал «за последние три месяца». Большинство имело место до смерти миссис Тейлор. — Чарлз Денем склонился вперед, сдвинув брови. — Ни в одном из этих случаев — ни в одном, Пэт! — полиция не смогла отследить приобретение яда кем-либо из подозреваемых. Понимаешь, что это означает?

Батлер присвистнул. Покупка яда, не важно, в каком обличье или под какой фальшивой подписью в аптечной регистрационной книге, — фактор, почти неизбежно изобличающий убийцу.

— Брось это, мальчик мой! — фыркнул Батлер, немного раздраженный тем, что Чарли так быстро стал самим собой. — Насчет происхождения яда в деле миссис Тейлор нет никаких сомнений.

— Сомневаюсь, — промолвил Денем.

— То есть?

— Скажи, Пэт, ты не заметил ничего странного на сегодняшнем процессе?

— Этот человек спрашивает меня, — с сарказмом обратился Батлер к пустому кафе, — не заметил ли я чего-нибудь странного! Еще как заметил, Чарли! Чертов судья Стоунмен…

— Нет-нет, не судья. Я имею в виду свидетелей. Особенно этого врача.

— Доктора Бирса?

— Да. — Чарли нервно провел рукой по лицу. — Он пытался сообщить нам что-то, но ему не позволили правила свидетельских показаний. Помнишь, как он сказал, что в доме была нездоровая атмосфера для столь неискушенной девушки, как Джойс? — Внезапно его тон изменился. — Кстати, где Джойс? Мне казалось, я видел, как она входила сюда с тобой.

— Так и было.

— Я ждал в твоей машине, надеясь…

— Мисс Эллис не хотела видеть тебя, Чарли. Она сама мне так сказала.

— Ну… — Денем с трудом изобразил улыбку. — В конце концов, нет причин, по которым она должна была хотеть меня видеть. — Он сделал паузу. — Конечно, у тебя есть ее адрес?

— Боюсь, что нет. И если ты понял мой намек, Чарли, то будешь держаться подальше от этой женщины. Разве только ты хочешь получить порцию мышьяка в пиве.

— Ты так же умен в своей глупости, как глуп в своем уме! — проворчал Денем после очередной паузы.

— Не скажешь, какое это имеет отношение к зловещему отравлению девяти человек? — сдержанно осведомился Батлер. — И к возможному обвинению Люсии Реншо в убийстве мужа? У нее был какой-нибудь мотив?

Денем колебался.

— Вообще-то они не слишком ладили…

— Это не доказательство, Чарли, а всего лишь один из вариантов брака. Почему полиция ее подозревает?

— Потому что только Люсия, по-видимому, могла это сделать. И все же…

— Что именно ты хочешь от меня?

— Конечно, я могу официально поручить тебе вести защиту. Мы не знаем, когда прыгнет кошка, то есть полиция. Но сейчас только пять часов. Не можешь ли ты съездить в Хампстед и поговорить с ней до обеда?

— Могу, Чарли, — заверил его Батлер. — И я сделаю большее. Дай мне пять минут на разговор с этой леди, и я скажу тебе, виновна она или нет.

Денем схватился руками за голову:

— Я у тебя в неоплатном долгу, Пэт! Но после сегодняшней победы ты сорвался с цепи. Не вообразил ли ты себя Господом всемогущим?

— Вовсе нет! — Батлер выглядел шокированным. — Просто, — вежливо объяснил он, подобрав шляпу, я никогда не ошибаюсь.

Дом покойного Ричарда Реншо и его жены, именуемый «Домом аббата», находился на Кэннон-роуд в Хампстеде.

Поднявшись на Хэверсток-Хилл и Розлин-Хилл, лимузин свернул направо у светофора напротив станции метро «Хампстед» и поехал по Хай-стрит в сторону Раундпонд. Сделав еще несколько поворотов, машина углубилась в тихую Кэннон-роуд.

Выпрыгнув из машины, Патрик Батлер испытал первый шок.

— Господи, Чарли! Это же… — Он не договорил.

Под сине-черным небом, откуда перестал падать мокрый снег, в сорока футах от коричневой ограды стоял дом.

Другие дома на Кэннон-роуд выглядели всего лишь смутными силуэтами с тусклыми желтоватыми огнями. Но это уродливое, хотя и не слишком большое сооружение благодаря оштукатуренному фасаду походило на серо-белое пятно и бросалось в глаза, так как было построено в стиле так называемой викторианской готики. По обеим сторонам арочной парадной двери находились два высоких стрельчатых окна, одно над другим. Вдоль края крыши тянулся зубчатый парапет с миниатюрной декоративной башенкой в углу.

— Это же дом миссис Тейлор! — воскликнул Батлер, в голове у которого ожили неприятные воспоминания. — Те же самые деревья у окон с каждой стороны!

— Почему бы и нет? — отозвался Денем.

— О чем ты?

— Оба дома, — объяснил Денем, — построены отцом миссис Тейлор в середине 1860-х годов. Один в Бэлеме, который тогда был в моде. Один в этом районе, который в моде и теперь. На задней двери этого дома также грирсоновский замок.

Ветки, колыхаемые ветром, царапали оконные стекла. Внутри, по крайней мере, оба дома не были обставлены одинаково. Батлер с облегчением увидел это, когда молодая служанка открыла дверь.

Но атмосфера истерии, пахнувшая на них, была такой же ощутимой, как признаки беспорядка. Восемнадцатилетнюю служанку Китти Оуэн можно было бы назвать хорошенькой, не будь она такой тощей. Китти в ужасе отпрянула, но Денем поспешно назвал их имена.