— Марвин. Отвозить вас в Милагро.

— Si, no problema[16]. — Улыбка до ушей расцвела на лице водителя. — Я живу в Милагро. — Он дал команду ребятишкам загрузить вещи Эллы в багажник немытого оранжевого такси. — Докачу, глазом моргнуть не успеете.

— О, спасибо. Было бы неплохо. Одарив на прощанье своих помощников чаевыми — просто царскими, судя по их бурному восторгу, — Элла забралась на заднее сиденье. Такси развернулось перед аэропортом и выехало на шоссе из Сан-Хосе.

— Далеко до Милагро? Скоро будем на месте?

— Скоро. Два-три horns. Mas о menos[17].

— Три часа!

— Es problema? — Глаза водителя отразились в зеркальце заднего вида, и он нажал на педаль газа. — Ради вас, Senora, поедем тиу rаpido, очень быстро. Но дорога — то грязь, то щебень. Будем то мчаться, то ползти, как черепахи. А то до первой канавы. О’кей?

— Да дело не в этом. Езжайте потише. Я не против.

— Дело в деньгах? — Марвин немного сбавил скорость. — Цена за такси?

— Ах да, наверно, стоило условиться еще в аэропорту.

— No problema. Гоните все ваши colones, a не то не доехать вам до Милагро.

Кошмары, ужасающие, тошнотворные, о том, что случается с одинокой женщиной в чужой стране, моментально встали перед глазами Эллы.

И Марвин прыснул.

— Это шутка?! — спросила она в полуобмороке. — Слава Богу.

— Понравилась? Очень смешная?

— Просто умора. — Элла кисло улыбнулась.

— Про деньги не думайте. Мне так и так в Милагро. Поделим дорожку на двоих, о’кей? Видите горы? — Марвин указал на череду багряных зубчатых скал впереди. — Нам туда. Красотища? Рассказать? Горы остались от вулканов. Слыхали о вулканах? Из-за них добрая земля для las fincas, для ферм то есть. Интересно?

Согласно кивая, Элла вовсю старалась быть благодарной слушательницей, но напряжение и усталость последних недель давали себя знать: не успела она разобрать и десяти фраз, как ее сморило.

Пронзительный скрип тормозов буквально выбросил Эллу из сна. Марвин крутил туда-сюда руль, швыряя машину во все стороны. Лавируя на краю огромной ямы, способной поглотить целую эскадру грузовиков, она цеплялась за край насыпной дороги. Казалось, изумрудная пучина вот-вот поглотит их, когда Марвин вырулил на середину дороги. Переводя дух, Элла двинула на затылок соломенную шляпку и вернула с кончика носа на переносицу солнечные очки.

— A, Senora, проснулись. Это хорошо.

— Я не думала, что усну. Очень устала. — За два последних месяца Элла уже попадала впросак из-за недосыпания. — Долго я спала?

— Долго, но это хорошо. Милагро совсем близко. Смотрите, — они мчались вдоль ярко-зеленого ковра, — это кофейные плантации.

Элла впервые увидела кофейные деревья — высокие, раскидистые, росшие почти вертикально вверх по круче. И с них еще можно собирать эти кроваво-красные, гроздьями прячущиеся за блестящими листьями ягоды? — не укладывалось у нее в голове.

— Едете в гости? — поинтересовался Map-вин. — Я в Милагро всех знаю. Завезу, куда надо.

— No problema? — поддразнила Элла. — Не совсем. Еду к мужу.

— К мужу?!

— Его зовут Раф Бомонт. Знаете такого?

Не успела Элла договорить, как Марвин ударил по тормозам и выкрутил руль в абсолютном контрвираже. Раздался жалобный визг. Машина ушла к обочине и заглохла. Марвин пулей вылетел наружу, разразившись лавиной испанского.

— Что? Что случилось? — обомлела Элла. Он, тыча в кофейное поле по ту сторону дороги, выкрикнул, чуть ли не выплюнул имя Рафа, и Элла поняла, что не только у нее на мужа зуб. С очередным гневным воплем Марвин обежал машину и распахнул багажник.

Элла поспешила выбраться с заднего сиденья — не зря: одна за другой ее сумки полетели на дорогу.

— Эй-эй! Ты что делаешь?! — Она подхватила первую попавшуюся сумку и забросила обратно. Марвин выбросил. Она забросила. И началось… — Что случилось?! Что я такого сказала?

— Lo siento[18], — буркнул он, явно ни о чем не сожалея. — Не могу везти вас в Милагро.

— Почему?

— Сами виноваты, о’кей? — Марвин приостановил разгрузку. — Надо было сразу сказать. — И встал руки в боки. — Из-за мужа.

— «Из-за мужа»! — Элла тоже выпрямилась. — Какая разница, что Раф Бомонт — мой муж? Что он тебе такого сделал?

— Не мне. Mi sobrino, племяннику. Уволил Мануэля.

— И поэтому ты не хочешь везти меня в Милагро?

— Si. Я оскорблю Мануэля.

— Как?! — воскликнула Элла. Марвин молча взялся за сумки, и она поняла, что так дело не пойдет. — Неужели ты бросишь меня одну, посреди дороги?

Марвин задумался: бросить слабую женщину в такой опасной ситуации — не по-мужски.

— Не могу я везти вас. Вопрос чести. Comprende Senora[19]?

— Нет! Не понимаю!

— Вы его жена. Его честь — ваша честь.

— Честь честью, а что бы Раф ни вытворял, ко мне это не имеет никакого отношения. И заруби себе на носу: как бы тебе ни досадил мой муж, это цветочки по сравнению с тем, на что способна я.

Марвин разразился очередной гневной тирадой. Выпустив пары, он сказал:

— Я еду в Милагро и оттуда пришлю за вами. Это все, что я могу. Ждите.

— А что еще мне делать?! — Если б не очки, взгляд Эллы просто бы испепелял.

— Ждите. За вами приедут.

Марвин уселся за руль и включил зажигание. Машина забуксовала. Взбила облако сухой земли. Пошла вбок и задним колесом угодила в яму — грузовик не посадишь, но для легковушки самое оно. Проклиная всех и вся, включая и Эллу, Марвин опять выскочил наружу.

— «Сам виноват, о’кей»? — Элла шляпкой принялась смахивать дорожную пыль с белого костюма. — Вот как бросать людей на произвол судьбы. Это… кара небесная! — К ее ужасу, отвратительные коричневатые пятнышки не исчезали, а размазывались мутными ржавыми разводами. Будь они неладны!

Марвин злыми глазами посмотрел на машину, потом на Эллу.

— Толкайте, о’кей?

С минуту они молча изучали друг друга.

— Смеешься?

— Делать мне нечего — смеяться? — Марвин воинственно выпятил грудь. — Толкайте, не то забуду прислать подмогу из Милагро.