— Приятно познакомиться с вами, мсье Уорт. — Голос спокойный и мелодичный, весьма подходивший к ее внешности: у нее было овальное лицо, красивый рот с полной нижней губкой и круглый подбородок. И необыкновенные сапфирово-голубые глаза под резко очерченными бровями. Нос с еле заметной горбинкой и изящным вырезом ноздрей, а бледная кожа как будто излучала слабое сияние. Но сильнейшее впечатление на Чарльза произвела ее осанка, о великолепии которой она вряд ли догадывалась. Мало кто из женщин умеет так держать спину Даже в одежде из мешковины эта девушка выделялась бы среди толпы роскошно одетых представительниц своего пола. Он сразу же увидел, что мадемуазель Вернье наделена этим божественным даром, известно ей об этом или нет. На ней было простое платье с пышной юбкой, которое мало чем отличалось от тех, что носили другие молоденькие продавщицы, которым дозволялось шить себе платье любого фасона в пределах разумного из хорошего черного шелка, но на ней оно смотрелось невероятно изысканно.

— Уверен, мы поладим, — дружелюбно сказал Уорт, желая наладить контакт, что обычно не представляло для него сложности, когда дело касалось женщин. — Насколько я понял, вы уезжали из Парижа и вернулись совсем недавно.

— Мне разрешили съездить домой, в Клермон-Ферран, чтобы помогать ухаживать за захворавшим членом семьи, который теперь, по счастью, полностью поправился. — Она по-прежнему держала дистанцию, надежно схоронившись в собственной скорлупе от власти его обаяния, которое он намеренно пустил сейчас в ход.

— Должно быть, вы прекрасная сиделка.

Лесть на нее не подействовала.

— Я всего лишь выполняла строгие указания врача наравне с другими домочадцами.

Уорт почувствовал, что его мягко поставили на место, но настойчиво продолжал, исполненный самых лучших намерений:

— Вы давно работаете на Гажелена?

Она твердо посмотрела на него своими безмятежными голубыми глазами.

— Пять лет.

Он понял, что проявил бестактность. Девушки начинали обучаться с шестнадцати лет, значит, ей двадцать один год. Его ровесница. Она слегка покраснела, но стояла по-прежнему спокойно и с достоинством, собранная и прямая. Какая необыкновенная девушка, подумал Уорт.

— Значит, вы больше меня знакомы с этим отделом, — произнес он уже более деловым тоном, решив, что лучше сразу перейти к делу, и тогда все само собой образуется. — Я буду вам весьма признателен, если вы расскажете, что мы будем продавать, а также на каких полках и в каких ящиках хранится товар.

Она аккуратно, быстро и точно выполнила его просьбу, он внимательно все слушал и усваивал, но своим внутренним зрением фиксировал неосознанную грациозность каждого ее движения, как будто у него в мозгу непрерывно щелкал затвор этого новомодного изобретения — фотографического аппарата. Все ее движения были плавными, никаких судорожных угловатых ракурсов. Казалось, сами складки ее юбки округло перетекали одна в другую, и даже выбившиеся завитки ее волнистых волос колыхались, подобно перышкам, вдоль ее гладкой щеки.

Не догадываясь о том, с каким восхищением он смотрит на нее, Мари сразу обратила внимание на его талант продавца, когда в отдел зашла первая за день покупательница. Дама хотела приобрести короткую накидку, перемерила их все, но никак не могла выбрать между двумя похожими разных цветов.

— Какую же взять? — снова и снова спрашивала она и прикладывала к себе то одну, то другую, вздыхая и хмуря брови. И беспомощно обернулась к Уорту: — Скажите, что вы думаете?

Мари Вернье прониклась к Уорту сочувствием. Она знала по собственному опыту, как трудно угодить таким нерешительным покупательницам. Что бы он сейчас ни предложил, она тут же вообразит, что ей хочется купить другое, и все начнется заново. Но мсье Уорт с улыбкой предложил даме накидки, чтобы она могла получше разглядеть их.

— Этот цвет подходит к вашим глазам, мадам, — посоветовал он, слегка приподняв правую бровь, будто в этом он был уверен. — Вам всегда нужно выбирать то, что подходит к вашим глазам.

Удивленная дама с видимым удовольствием перевела взгляд с него на свои широко распахнутые глаза, отражавшиеся в зеркале.

— Да, разумеется, — согласилась она с еле заметным придыханием, сняла с руки накидку оливкового цвета и бросила ее на прилавок, оставив накидку темно-коричневого бархата. — Да, вы правы.

Мари была изумлена. У дамы действительно красивые глаза, и она, без сомнения, об этом знает, но Мари понимала, что ни ей самой, ни любому другому продавцу никогда не пришло бы в голову подвигнуть клиентку к самостоятельному решению, просто сделав ей ненавязчивый комплимент. Будь на его месте кто-нибудь другой, не столь уверенный и не с такими безупречными манерами, подобные слова показались бы грубой лестью. Мсье Уорт сказал правду, причем сделал это весьма изысканно.

Рабочий день продолжался, и вместе с ним возрастало уважение Мари к профессиональным способностями ее нового напарника. От нее не укрылась и некоторая его самоуверенность, но она понимала, что ему трудно не чувствовать себя в какой-то мере диктатором с его способностью управлять несговорчивым женским полом. Лишенная какого бы то ни было тщеславия, Мари могла лишь надеяться, что станет ему достойной напарницей в отделе, в котором, казалось, он уже первенствовал. Будет весьма благоразумно, решила она, не подпасть под власть его несомненного обезоруживающего обаяния.

От другой молоденькой продавщицы Уорт довольно скоро узнал ее имя. Он бы с радостью обращался к ней по имени в отсутствие покупателей, но ее вежливая официальная сдержанность исключала подобную смелость. Они прекрасно сработались, но, как только на ночь товар накрывался чехлами, их общение прекращалось. Мари быстро вынимала из специальной ниши под прилавком свой ридикюль и поспешно уходила к задней лестнице, чтобы присоединиться к остальным продавщицам, которые шли в помещение, называемое в шутку среди продавцов-мужчин «монастырем», куда им вход был запрещен (мужчины жили не на территории магазина). Но однажды он все-таки ступил на запретную лестницу. Мари забыла в нише свой платок — сложенный кусочек льняной материи с вышитым в углу инициалом. Он взял его и кинулся вслед за ней.

— Мадемуазель Вернье! Постойте.

Она уже почти дошла до верхней ступени, на ходу разговаривая с кем-то из коллег, и, быстро повернув голову, ахнула, увидев, что он уже преодолел четверть пролета. Подобрав свои пышные юбки, она сбежала ему навстречу и, схватив за руку, поспешно спустилась с ним с лестницы.

— Мужчинам не разрешается даже приближаться к этой лестнице, — торопливо объяснила она, оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что его не заметил никто из начальства или дежурных администраторов. — Вам же об этом прекрасно известно!

— Даже для того, чтобы вернуть пропажу? — И он протянул ей платок.

Мари облегченно вздохнула, убедившись, что поблизости никого нет и его безрассудство сошло ему с рук. Очаровательно улыбнувшись, она взяла у него платок.