– Тебе хорошо? – волновался он.

Надо отдать должное, в той ситуации мне действительно было хорошо. И даже очень. Все эти волнующие моменты, первые прикосновения, узнать, что будет дальше. И гормоны, которые, как это ни прискорбно, полностью отбили у меня то, что именуется «здравым рассудком». Да, с Денисом мне было хорошо. Но самое интересное началось вечером, когда мы с ним, словно два заговорщика, расстались за несколько кварталов от моего дома.

– Это ты? – крикнул из комнаты Костя будничным тоном, когда я осторожно повернула ключ в замке. Можно подумать, нашу дверь мог открыть кто-то другой.

– Да, – таким же будничным тоном крикнула я в ответ, в то время как в голове юлой крутилась мысль, изводившая меня всю дорогу: поймет он или не поймет? Догадается? А если догадается, что сделает?

– Прости, пожалуйста, малыш. – Костя вышел из комнаты и встал, оперевшись на дверной косяк.

Он был расстроен, взволнован, нерешительно и даже местами виновато смотрел на меня. Такого выражения лица я не видела у него очень давно.

– За что? – спросила я. Такого выражения лица, слов и вообще поведения в целом я ожидала от него меньше всего. Скорее я готовилась к тому, что он устроит какую-нибудь безобразную сцену.

– Я вспылил. Конечно, я не какой-то ревнивый дурак, который станет привязывать жену к батарее и запрещать ей ходить в театр, – высказался супруг и попытался легонько потрепать меня по щечке.

– Да? – удивилась я. И даже как-то расстроилась. Я бы предпочла, если бы он оказался именно ревнивым дураком. И именно привязал меня к батарее или к самому себе.

– Да. Просто я люблю тебя, вот и дергаюсь. – Костя улыбнулся и обнял меня за плечи.

– Я тоже тебя люблю, – совершенно честно ответила я, но у самой внутри все сжалось, потому что я вдруг почувствовала: что-то изменилось. Может, какая-то биохимическая реакция? Может, пресловутый мужской гормон? Но вдруг то, что было между мной и моим мужем, исчезло.

– Вот и славно, – напряженно кивнул Константин. Он или в самом деле ничего не понял, не заметил, или очень достоверно сделал такой вид. С облегчением потрепал меня по щеке, еще раз на всякий случай назвал малышом и отбыл дальше читать свою газету. Я пошла делать ужин. Ночью мы пытались вспомнить, что такое любовь. Но оказалось, что все неожиданно разладилось, и мы не смогли найти общего знаменателя. Как будто Денис незаметным образом перенастроил меня, перепрограммировал.

– Что с тобой?

– Просто устала, – отвернулась я.

– Ну что, спать? – неуверенно спросил Костя.

Я закрыла глаза. У меня вдруг мелькнула нехорошая мысль, что он все же понял, что произошло. Но предпочитает ничего не видеть, не знать. Наутро мы все же подтвердили, что супруги не только на бумаге, однако это не решило абсолютно ничего. Он прижимал меня к себе, словно я – остров посредине бушующего океана. Он пытался заполучить меня целиком, досадуя, что невозможно и в самом деле нам стать единым организмом больше чем на какие-то жалкие несколько минут. И даже на эти самые минуты, потому что теперь в моей жизни было двое мужчин, Костя и Денис. Он об этом не знал (или не должен был знать), но в соответствии с этим фактором все претерпевало изменения.

Так мы прожили полгода, за которые я извелась так, что сама начала закатывать Константину истерики. Меня все раздражало. И наш дом, и цвет обоев, и звонки Костиных коллег с криками: «У нас застрял груз во Франкфурте». И, конечно, его терпение, с которым он пытался сносить мои выкрутасы. Глядя на его кроткое выражение лица, я чувствовала себя такой лицемерной стервой, что хотелось тут же во всем ему признаться.

– Ты не представляешь, как мне надоело врать! – жаловалась я Динке.

– Ну, так уйди от мужа, – возмущалась она. – Денис уж точно не станет относиться к тебе, как к привидению.

– Знаешь, действительно, я будто привидение. Мы можем просидеть дома целый день, не перебросившись и парой слов. И старательно улыбаемся, делая вид, что все не просто в шоколаде, а покрыто толстым-толстым слоем шоколада. Я думаю о Денисе, Костя – о работе. А может, тоже о ком-то другом? О женщине?

– Ты думаешь? – усомнилась Динка. – На него это не похоже.

– А на меня? На меня это похоже? – возмутилась я.

– Да что?

– Все эти поездки якобы к тебе. Этот страх, что меня вычислят. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы Костя узнал, что происходит.

– Зачем? Тебе что, жить надоело? – удивилась Дудикова. Ее последовательной расчетливой натуре были чужды сомнения такого ненадежного, этического толка. Но мне настолько невыносимо было сидеть рядом с когда-то таким близким, таким нужным мне человеком и говорить о погоде, что мысль о разоблачении уже не пугала, а манила, как опасная, вожделенная мечта.

– Мне интересно посмотреть, что он сделает.

– Соберет свои вещи и уйдет? – предположила Динка.

Я с сомнением покачала головой:

– Думаю, его парализует. Но не оттого, что это будет для него такой уж ошеломляющей новостью.

– Почему? – не поняла подруга.

Я и сама не очень понимала. Просто по тому, как Костя ко мне относился, как смотрел, как жевал свой утренний бутерброд, мне казалось, что он все знает. Это на уровне интуиции. Женская интуиция – действительно уникальное явление. Она может с одинаковой точностью предсказать, на какую из двух автобусных остановок, расположенных в разных концах от метро, автобус придет раньше и то, о чем думает любимый человек. Женская интуиция, если только она по-настоящему развита и если ее не пытаются использовать в корыстных целях, практически никогда не ошибается. Вот только для извлечения прибыли она непригодна.

– Слушай, а может, и правда все ему сказать? – прикинула я.

– Тебя так и подмывает? – прищурилась Динка.

– Полгода. Ты понимаешь – полгода! Я просто не понимаю, к чему меня все это может привести, – пожаловалась я. – И потом, я негодяйка!

– Ты? Почему?

– Я изменяю мужу! – ударила я себя кулаком в грудь.

Глядя на такую патетику, Динка хихикнула:

– Ладно, совестливая ты моя. Допустим, ты все вывалила. И что? Ты так мечтаешь остаться одна?

– Почему одна? А вдруг он меня простит и мы станем жить, как раньше? – предположила я.

– Наивная. И что от этого изменится? Может, ты вообще не в ту сторону смотришь? – спросила она меня, выразительно кося глазом.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что рядом с тобой находится хороший, нежный, любящий, местами просто уникальный субъект, а ты все думаешь о том, что сказать мужу.

– Это ты о ком? – запнулась я, но сразу же поняла, что речь идет о Денисе.

– Вот видишь! Ты с ним спишь, встречаешься. У вас любовь, а ты даже не понимаешь, о ком речь.