Стефани понимала, что он всерьез расстроен ее проступком, и не роптала. Ей хотелось согнать угрюмое выражение с его лица, но она не знала, каким образом это сделать. Однако от ее яблочных пончиков и от крепкого кофе в термосе, которые брал с собой на работу, Грег отказаться не мог, как бы ни был сердит.

Шон во всем старался подражать Грегу. Мать даже немного ревновала сына к нему, но влияние взрослого мужчины сказывалось на мальчике самым положительным образом. Шон стал послушнее и меньше капризничал. Теперь его легче было уложить спать. По утрам Стефани умилялась, глядя, как двое ее мужчин с одинаковым аппетитом уплетают приготовленный для них завтрак.

Как-то незаметно получилось так, что все трое стали чувствовать себя одной семьей. Вероятно, Грег смотрел на Стефани только как на сестру, но она мечтала о большем. Однако никаких попыток изменить ситуацию не предпринимала, чувствуя, что время для этого еще не пришло.

Все, что она себе позволяла, это любоваться загорелым торсом Грега, когда он работал на участке возле дома. Пару раз Стефани со смехом обливала его водой из садового шланга. Он хохотал и ловко уворачивался от обрушивающихся на него холодных струй. А Стефани впивалась взглядом в курчавые волоски на его мощной груди и мечтала прикоснуться к ним. Дальше этого дело пока не шло.

Но она не теряла надежды. И подходящий случай не замедлил представиться. Как-то субботним вечером Грег натолкнулся на нее в полутьме коридора. Она вышла из ванной — и очутилась в его объятиях.

— Ох! — невольно вырвалось у обоих.

Грудь Стефани прижалась к мужской груди. Он ощутил ее заострившиеся соски и замер на месте. Мысленно Стефани поблагодарила строителей узкого коридорчика и отдалась на милость судьбы.

Любой другой мужчина на месте Грега не преминул бы воспользоваться моментом и попытался бы соблазнить женщину, у которой под легким халатиком не было ничего. Стефани самонадеянно решила, что миг исполнения ее мечтаний близок. В предвкушении непередаваемого наслаждения у нее задрожали губы.

Грег прекрасно понимал, чего она от него ждет. Но почему-то медлил. А затем бережно отстранил Стефани и извинился.

Молодая женщина вспыхнула и умчалась в свою комнату, где долго ходила из угла в угол, напрасно пытаясь успокоить взволнованное сердце. Она ругала себя за то, что так открыто выказала расположение к этому холодному, бесчувственному чурбану.

Одно из двух: либо Грег не находит ее хоть сколько-нибудь привлекательной, либо опасается лишиться преимуществ дружеского общения. Ведь такие отношения в отличие от любовной связи не налагают никаких серьезных обязательств. Сосуществование мужчины и женщины под одной крышей приносит обоим массу выгод и помимо секса. Домашняя еда, устроенный быт — для него, надежная защита и помощь в хозяйстве — для нее.

Успокоившись, Стефани поразмыслила и поняла, что Грег поступает мудро. Любви он не ищет. Все, в чем он нуждается в данный момент, — это пристанище. Да и то только до тех пор, пока не встанет на ноги. Так зачем ему лишние проблемы? Грегу ведь неведомо, что она хочет от него лишь удовлетворения измучивших ее желаний. На его свободу Стефани и не собиралась посягать.

Ночью она долго ворочалась без сна на одиноком ложе. А за стеной, в нескольких шагах от нее, не мог уснуть Грег. Он корил себя за то, что не сразу отстранился от такого желанного женского тела. И в то же время радовался, что все же нашел в себе силы и не набросился на Стефани, хотя отчаянно хотел этого.

От нее пахло свежестью и чуть-чуть женщиной, а еще у нее были мягкие волосы и влажные губы. И провалиться ему на месте, если на ней было еще что-то, кроме легкого халата! Да ему памятник надо поставить за нечеловеческую выдержку!

Бедняжка, вероятно, сильно смутилась. Надо будет еще раз перед ней извиниться. Не то решит, что он опасен для нее. И чего доброго, прогонит прочь, лишив его тем самым крыши, под которой ему так хорошо и спокойно. Думать о том, что когда-нибудь ему придется все же покинуть этот дом, Грег решительно не желал. А потому намеревался любым способом доказать Стефани, что достоин ее доверия.

Грег повернулся на другой бок и в раздражении ударил подушку кулаком, отчаявшись уснуть. Он тяжко вздохнул, представив себе Стефани, лежащую в постели так близко и в то же время так далеко от него. Тело мгновенно отозвалось на нарисованную дерзким воображением картину. Грег недовольно фыркнул и скрипнул зубами.

Если бы только она была менее женственной и привлекательной, тогда ему было бы проще видеть в ней друга. Но в Стефани было нечто, заставляющее его постоянно думать об изысканном французском белье, о розовом шампанском и о кипенно-белых орхидеях с карминно-красными сердцевинками. То есть обо всем том, с чем у него всегда ассоциировалась пылкая и донельзя греховная любовная страсть.

В последнее время с ним случались странные приступы забытья. Грег отрешался от мучивших его проблем и позволял себе мечтать о том, как сложилась бы его жизнь, повстречай он Стефани несколькими годами раньше. Шон мог бы быть его сыном, а не какого-то там Рэндалла. И мальчику наверняка жилось бы много спокойнее с такими родителями, как он и Стефани. При этом Грегу и в голову не приходило, что в то время, когда он женился на Синтии, Стефани еще бегала в школу.

Вспоминая о том, что до сих пор является женатым человеком, Грег всякий раз мрачнел. Надо было разрешить эту проблему, пока его не принялась разыскивать вся полиция страны. С его жены станется обратиться туда за помощью, когда надоест ждать появления беглого мужа. Он отсутствует больше месяца. Вряд ли терпение Синтии можно испытывать так долго.

А может быть, подготовка к разводу идет полным ходом? Это был бы наилучший вариант. Пока он женат, всякое прикосновение к Стефани преступно. У него нет права нарушать ее покой. Тем более что она сама не хочет иметь никаких дел с мужчинами, от которых не ждет ничего хорошего ни для себя, ни для сынишки. А что ей может предложить человек, уже имеющий жену и массу нерешенных проблем?

Так что честнее будет перестать смотреть на нее с плохо скрываемым вожделением всякий раз, когда она наклоняется, чтобы налить ему кофе. Или тянется вверх, торопясь поправить завернувшийся воротник его рубашки, не ведая о чувствах, которые кипят в ее постояльце в этот момент.

Он должен держаться от нее на безопасном расстоянии. Ради нее же самой. Ради того момента, когда сможет высказать все, что у него на сердце.

Утром, за завтраком, Грег попытался еще раз извиниться перед Стефани. Получилось довольно сумбурно.

— Насчет вчерашнего, Стеф… Прости, я вел себя, как дикарь. Ты могла подумать… что я… ну… собирался наброситься на тебя. Мне страшно неудобно, поверь… Я бы не хотел, чтобы ты стала меня бояться…

Посуда замелькала в руках Стефани с сумасшедшей скоростью. Тарелки просто летали над столом, приземляясь в точно предназначенном для них месте.

Из тостера внезапно с резким звуком выпрыгнули поджаренные ломтики хлеба, и Грег вздрогнул от неожиданности. Он хотел произнести еще что-то в свое оправдание. Но Стефани прервала его, словно ей неприятна была сама тема разговора.