Действительно – никого.

Он решительно направился к первой двери слева и толкнул ее. Комната оказалась темной. Тем временем небо за окном осветили сполохи разрывов ракет. Крыши соседних домов отчетливо обрисовались на их фоне. В окнах напротив горел свет, там двигались люди, кое-кто выходил на балконы.

Оскар обвел комнату взглядом. Гардеробная. Огромный платяной шкаф, зеркало, два стула и туалетный столик. Здесь просто негде хранить документы, в особенности важные. Не то.

Юноша вернулся в коридор и перешел к следующей двери. Ванная. Большая, сверкающая и невероятно чистая. Следующая комната представляла больший интерес. Должно быть, спальня самого Беллхайма. Вот здесь хозяин вполне мог кое-что спрятать. Оскар проскользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Теперь нужно быть крайне осторожным. Если он видел людей в домах напротив, то и его могли увидеть. Нет ничего хуже, чем быть пойманным на месте преступления в такой праздничный вечер!

Оскар еще раз внимательно взглянул на окна соседних особняков, чтобы окончательно убедиться, что не привлек к себе ничьего внимания. И только после этого принялся рыться в шкафу и ночном столике.

– Куда это запропастился Оскар? Уже почти полночь! – Грея ладони о чашку с горячим пуншем, Шарлотта нетерпеливо поглядывала в сторону дома. – Если он не поспешит, то пропустит все на свете.

– Должно быть, у парня слегка закружилась голова от того, как ты кружила его в вальсе, – посмеиваясь, ответил Гумбольдт. – Дай ему время прийти в себя.

– Может, ему нужна помощь?

– Он справится сам.

Шарлотта взглянула на часы на церковной колокольне. До Нового года еще две минуты. Если Оскар опоздает, самый важный миг наступит без него. А она так ждала этого! Вдруг он отважится на поцелуй?..

Внезапно она перехватила пристальный взгляд Гумбольдта. На лице его было то особое выражение, которое она хорошо знала.

– В чем дело? – взволнованно спросила девушка.

– Ты же любишь Оскара, правда?

Кровь бросилась ей в лицо.

– Конечно, – согласилась она. – Ведь он мой кузен.

– Само собой, – больше Гумбольдт не проронил ни слова.

Шарлотта отвела взгляд. Что пытался сказать дядя? Может, он считает, что она испытывает к Оскару какие-то особые чувства? Но на такой вопрос она и сама не смогла бы ответить.

Тут все собравшиеся перед домом принялись считать:

– Пять… четыре… три… два… один…

В небо над Берлином взвились разноцветные ракеты. Сверху обрушились водопады искр, а грохот стоял, как на поле битвы. Со свистом и шипением вверх рванулась следующая партия ракет – и тотчас во всех церквях ударили в колокола. Крики «Ура!» смешались с колокольным звоном и треском фейерверка.

Наступил новый год…

Оскар сцепил зубы. Он уже обыскал всю комнату, обшарил каждый угол, каждый ящик. Безрезультатно. А ведь Гумбольдт был совершенно уверен, что дневник спрятан в спальне этнографа. Однако он потратил на поиски целую четверть часа, и все впустую.

Времени оставалось совсем мало.

Выйдя из спальни, он сразу же свернул налево. Следующая комната, похоже, служила чем-то вроде кабинета. Книжные полки, письменный стол, несколько стульев и секретер. На нем – письменный прибор и стопка чистой бумаги.

Оскар с надеждой направился к секретеру, но тот оказался заперт. Пальцы юноши скользнули в брючный карман и нащупали причудливо изогнутый металлический стерженек. Он вытащил его, поднес поближе к глазам, и на его губах появилась улыбка. Не так-то просто расстаться со старыми привычками. В те времена, когда он добывал себе пропитание карманными кражами и мелким воровством в лавчонках, этот кусочек металла всегда был его постоянным спутником.

Он вставил отмычку в замок и стал поворачивать до тех пор, пока не почувствовал сопротивление. Теперь – максимум осторожности. Одно неверное движение, и тонкий стерженек сломается. К счастью, замок секретера был хорошо смазан. Вскоре послышался легкий щелчок. Юноша вытащил отмычку из скважины и выдвинул ящик. При свете фейерверков его содержимое было хорошо видно. Почтовая бумага, воск для запечатывания писем, карандаши и – у Оскара на миг перехватило дыхание, – старая записная книжка в покрытом пятнами переплете. На дне ящика поблескивали песчинки.

«Откуда тут взялся песок?» – успел подумать он, и тут же услышал звук шагов. Кто-то шел по коридору, приближаясь к дверям кабинета. Оскар выпустил дневник из рук и мгновенно задвинул ящик, повернув отмычку в замке. Затаил дыхание и сделал вид, будто увлеченно смотрит в окно. Отражение в стекле подсказало – незнакомец заметил его и остановился в дверном проеме.

– Как ты сюда попал, мой мальчик?

Хозяин дома собственной персоной!

Оскар обернулся, изобразив удивление.

– О, герр Беллхайм! – голос у него подрагивал, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Что ты здесь делаешь?

– Я заблудился, – солгал Оскар. – Туалет внизу был занят, и я подумал, не поискать ли мне другой на втором этаже. А тут начался фейерверк. Правда, красиво? – Он и сам понимал, что звучит все это не слишком правдоподобно, но больше ничего не пришло ему в голову.

Этнограф закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов. Кровь торопливо застучала в висках у Оскара.

Беллхайм перевел взгляд с Оскара на секретер, затем протянул руку и ощупал замок. В это мгновение мужество окончательно покинуло юношу. Он кое-что заметил. То, что должен был заметить гораздо раньше.

– Тебе понравился праздник?

– Что?.. О, да! Очень!

– Твоя кузина – очаровательная барышня. Думаю, ей тебя сейчас не хватает. Ступай к ней.

– Да, вы, конечно, правы. – У Оскара пересохло в горле. Не самая приятная беседа.

– И поспеши. С Новым годом, мой мальчик!

– И вас также. От всего сердца поздравляю вас и вашу жену!

Беллхайм кивнул и повернулся к окну.

Вот и все. Никаких обвинений, никаких упреков. Оскар отступил к двери.

– Пожалуйста, простите меня, что я вошел в ваш кабинет без разрешения.

– Ничего страшного, мой мальчик. Только не забудь передать всем мои поздравления. А я, пожалуй, останусь здесь и посмотрю на фейерверк из окна. Тут гораздо уютнее, – улыбнулся он.

Оскар почувствовал, что у него словно гора с плеч упала. Попытка взлома осталась незамеченной.