Все это пока что лежит под полом претория, дома начальника, который только что покинул старший декурион. Он совсем продрог и, возможно, захочет искупаться в термах. В конце концов, он заслужил немного отдыха после всех этих напряженных дней. К тому же это самые северные термы в империи. Будет что рассказать по возвращении в Рим.

Чтобы понять, как далеко находится здание терм, старший декурион поднимается на стену форта, но там ему в лицо ударяет порыв ледяного ветра, заставляя укрыться за зубцом. Двое закоченевших молодых солдат в карауле смотрят на него, их глаза слезятся от холода.

Старший декурион выглядывает наружу. В нескольких десятках метров от стен форта группа солдат тренируется в стрельбе из «скорпиона», орудия, похожего на большой арбалет на козлах. Мишень — череп коровы — лежит метрах в семидесяти.

Выпущенный дротик, свистя, рассекает воздух и попадает прямо в череп, уже продырявленный во многих местах предыдущими удачными выстрелами. Точность попадания этого орудия впечатляющая, мы поймем это в следующих главах. Пока под крики центуриона солдаты перезаряжают орудие, декурион замечает кое-что в дальнем рву. Это изуродованное тело. Должно быть, один из каледонцев, напавших на постоялый двор (mansio). Декурион слышал, что солдаты поймали воина, которому удалось бежать с места нападения. Его допрашивали, пытали и убили, а тело выбросили в дальний ров…

Старший декурион не знает этого, но много столетий спустя, во время раскопок, археологи найдут два черепа: коровий, изрешеченный стрелами, и, в другом месте, череп двадцати-тридцатилетнего мужчины с явными следами жестоких побоев.

Старший декурион бросает взгляд на север, где находятся земли каледонцев. Низкие холмы простираются вплоть до горизонта, где сливаются с пятнами снега и лесами. Там уже не империя. Вот он, край изведанной земли. Декурион добрался до ее самых удаленных границ.

С варварских земель неожиданно налетает порыв ледяного ветра, ударяя в лицо, подобно пощечине. Старший декурион отворачивается. Потом, щуря глаза, с вызовом глядит на горизонт.

Проклятое место, думает он: вдали от тепла Рима и Средиземного моря, вдали от городов, от жителей империи, которые ведать не ведают, что здесь есть все эти форты и все эти солдаты. Место, где живет лишь ненависть приграничных племен и… ненависть климата.

Он отворачивается и быстро спускается по лестнице, направляясь в термы, последний знак римской культуры в этих краях. За ними — пустота.

Париж

Когда он был меньше, чем Помпеи

Наша монета продолжает свое путешествие по Римской империи. Она сменила хозяина самым банальным образом: декурион разделся в термах Виндоланды, свернул свою одежду кое-как, торопясь, чтобы наконец окунуться в горячую ванну, поясной мешочек перевернулся, сестерций выпал и закатился вглубь маленькой ниши, служившей вместо шкафчика в раздевалке…

Долгое время его никто не замечал. Пока один человек не увидел блеск монеты, проходя со светильником мимо ниши. Протянув руку, он поднял ее. Теперь она покоится в кошельке виноторговца, доставившего несколько амфор на границу империи и направлявшегося обратно. Британия позади, монета вернулась на континент и движется по большой дороге Лугдунской провинции (Provincia Lugdunensis), в самом центре современной Франции.

Торговец едет верхом, с ним его надежный раб. Вот уже много часов они движутся под проливным дождем.

А как римляне защищаются от дождя? Если вы полагаете, что зонты — современное изобретение, то ошибаетесь. Они существовали уже в то время! И даже раньше.

Археологи нашли их даже в этрусских гробницах.

Они слегка отличаются от наших, в них нет ни тонких металлических спиц, ни пружин. Зато они очень напоминают китайские зонты, с толстыми прямыми спицами.

В этом сходство с нашим временем. А вот применение зонтам было совсем иное. Этрусский экземпляр, хранящийся в музее Вилла Джулия в Риме, к примеру, — из слоновой кости. Это означает, что ими пользовались богачи и они были настоящими статус-символами аристократии.

Сюрприз заключается в том, что эти изделия использовали для защиты не от дождя, а… от солнца: знатные дамы, чтобы избежать загара, ходили по улицам с зонтиком, точно так же как делали в Европе XVIII, XIX и начала XX века и как до сих пор поступают на Дальнем Востоке.

И в самом деле, назывались они umbrella, от umbra («тень»), и по сей день итальянцам не приходит в голову назвать их «противодождиками».[19] Раз зонты служили для защиты от солнца, то как же римляне укрывались от дождя? С помощью другого изобретения, которое мы считаем современным, — пончо, то есть дождевика!

На наших всадниках и на некоторых пешеходах, попадающихся им по пути, надеты кожаные пончо (paenula), промазанные жиром, чтобы сделать кожу непромокаемой. Другие, как, например, легионеры, пользуются плащами из валяной шерсти, с той же целью пропитанными маслом.

Все варианты плащей всегда с капюшоном, часто заостренным. Издалека поэтому римляне под дождем кажутся ходячими пирамидками, с лицом, выглядывающим через круглый вырез, — почти как рекламные человечки, переодетые бутылками, у входа в супермаркеты…

Скелет римской глобализации

Ни один из всадников об этом не задумывается, но дорога из гальки или щебня, по которой мы движемся уже несколько часов, останется в истории человечества как одно из самых великих свершений. Она — часть необыкновенной дорожной сети, опутывающей всю империю.

Если задаться вопросом, какой самый главный памятник построили римляне, невольно обращаешься умом к Колизею, Большому цирку, термам Каракаллы…

А на самом деле это дороги. Они еще и самый долговечный памятник, оставленный нам римлянами, протяженностью более 80 тысяч километров. Иными словами, по римским дорогам можно было бы дважды обойти вокруг Земли…

Такие цифры дают представление о необычайности этого предприятия. Зачем они создали столь обширную сеть путей сообщения? Первоначально дороги имели военное значение: с их помощью легионы могли быстро достичь любого уголка римской территории, чтобы отразить любую угрозу. В этом смысле мы можем рассматривать римские дороги в качестве авианосцев античного времени… Таково было их предназначение на протяжении многих столетий. Но вместе с тем они стали использоваться и в других целях, в первую очередь экономических: для движения торговцев, товаров и сестерциев. И культурных: ведь с их помощью перемещались люди, а значит, идеи, художественные стили, мода, новости и знания, законы и верования.

Все это позволило римской цивилизации распространиться и пустить корни повсюду, а также (наряду с навигацией, то есть морскими «дорогами») дало возможность воспринять идеи, образ жизни и произведения различных культур, что привело к формированию многоликого, многонационального и динамичного общества, аналог которого мы оказались способны создать лишь в наши дни.