– Библиотека? – переспросила Айсур.

– Что? А, да-да, библиотека, собрание у нас небольшое, но многие активно пользуются, кооперативный магазин, поблизости и в ближайшей деревне – Козодоеве. Работает с утра и до шести вечера. Ещё…

Тут их прервали. Раздался стук в дверь, и прежде, чем Айсур оглянулась, на пороге уже стояла Марья Иосифовна.

– Ах да, позвольте вам представить ещё Марью Иосифовну. Вам, кстати, молоко не нужно? – ехидно спросил Хвостырин, он-то уж знал, зачем пришла старушка.

Айсур оторопела, а Марья Иосифовна зло посмотрела на Ивана Антоновича.

– Свежее, парное! Только из-под коровы!

– Марья Иосифовна, прекратите уже пугать наших новых дачников.

– Это вы со своими спортплощадками всех распугаете. Люди отдыхать приехали, а вы их на построение!

Разговор привычно переходил на повышенные тона, высока была возможность драки, если бы не…

– Я куплю у вас молока. Сколько вы хотите?

Марья Иосифовна победно посмотрела на Хвостырина.

– Восемнадцать копеек за литр, деточка. Каждое утро буду доставлять, к восьми тридцати.

– У нас в столовой отличное моло… – как-то нараспев начал Иван Антонович.

– Цыц! – строго посмотрела старушка на Хвостырина, и от этого взгляда ему захотелось испариться. Иван Антонович знал, что она своего не упустит, и потому возразил только для проформы.

– Вот вам, пока за десять дней, а там посмотрим. – Айсур отсчитала из кошелька рубль восемьдесят и вручила сумму Марье Иосифовне.

– Ох, сладкое у меня молочко! Не пожалеешь, дочка. Ну, бывай.

Ещё раз победно взглянув на Хвостырина, Марья Иосифовна поспешно ретировалась.

– Зря вы потакаете этой старой спекулянтке. У неё и молоко, может статься, не свежее будет, а она вам впарит как парное.

– Да уж парное-то молоко от стоялого я отличу.

– Да куда вам, городским… Вот у нас в столовой отличное молоко, из Москвы в бидонах каждое утро привозят.

Айсур улыбнулась:

– Иван Антонович. Давайте пройдёмся. Покажите мне столовую, я голодна, а потом – библиотеку.

– С удовольствием, Айсур… Как вас по отчеству?

– Можно просто – Айсур.

Они вдвоём вышли из дачного домика, чему Айсур была несказанно рада.

– А кто живёт ещё здесь? Я же никого не знаю…

– Да много кто. Многие уже приехали, некоторых ещё ждём. Вот намедни приехал красноармеец – курсант Семёнов.

– Виктор?

Хвостырин взглянул на Айсур:

– А говорите, никого не знаете… Да, Виктор Викторович.

– Мы с ним вчера столкнулись. Очень вежливый молодой человек.

– Так-то оно так, да уж больно нелюдимый он… В клубе почти не появляется, всё ходит бобылём по пролескам, думает о чём-то. А вы в клуб обязательно приходите!

– При случае – обязательно.

– А мы уже пришли к нашей столовой. – Хвостырин показал на кирпичное здание с мозаичным портретом Ленина на торце. Красными буквами над широким крыльцом было написано слово «СТОЛОВАЯ». – Пойдёмте завтракать?

– Да, только вы мне обещали ещё библиотеку показать, Иван Антонович. Покажите мне её… Даже нет, – Айсур передумала, – покажите мне, как туда идти, я сама найду, а сейчас можно и позавтракать.

Хвостырин махнул рукой в сторону от столовой.

– Вам туда, Айсур. По понедельникам не работает… И в последнюю пятницу месяца.

Дорожка-тропинка, поросшая сочной травой, терялась среди кустарников. Как минимум с этого места в библиотеку ходили нечасто. Айсур и Хвостырин пошли в столовую.

Внутри было темнее, чем на улице, днём света не жгли, и после солнца глаза погружались почти во мрак, но быстро привыкали. Ещё до того, как привыкли глаза, Хвостырин сказал, показывая на светлое пятно у стены:

– А это Люся! Наш повар раздачи.

Айсур через мгновение увидела грузную и улыбчивую женщину в светло-синем переднике. Та стояла за стеллажом.

– Здравствуй, деточка, – улыбнулась Люся.

Айсур улыбнулась в ответ:

– Здравствуй… те.

– Кашку будешь или яички?

– Не жадничай, Люся. Накладай и того и другого. И варенья положи к чаю. – Хвостырин отдал приказ, который Люся сразу исполнила. Через полминуты на подносе стояли: тарелка с овсяной кашей на воде, бутерброд со сливочным маслом, варёное яйцо, персиковое варенье на тарелке, стакан с крепким чаем, плошка с сахаром.

– Спасибо большое, – поблагодарила Айсур и взяла поднос. – Я могу где угодно сесть?

– Садись, где тебе удобно, деточка! – радостно и громко сказала Люся. – Иван Антонович, а вам чего положить?

– Да кашки плюхни мне. Кофейку найдётся?

– Цикорий.

– Давай.

Через минуту Хвостырин сидел с Айсур за столом на четырёх человек. В столовой были ещё люди, но, только когда глаза окончательно освоились, Айсур разглядела их. Семёнова среди них не было. Ели молча.

Когда еда была съедена, а чай и цикорий допиты, Хвостырин сказал Айсур, что двери его кабинета всегда открыты для неё, а сейчас ему надо сделать «кое-что по хозяйственной части». И так быстро, что Айсур даже не успела попрощаться, Хвостырин взял свой поднос, отнёс к Люсе и ретировался. Айсур посидела ещё за столом какое-то время, о чём-то подумала и поступила так же.

– Спасибо, Людмила.

– На здоровье, деточка!

Семёнов сидел в библиотеке и читал «Правду». В Вершки газеты привозили к полудню. По два экземпляра (в библиотеку и Хвостырину) «Правды», «Известий ЦИК и ВЦИК», «Труда» и «Рабочей Москвы». Клавдия Сергеевна – пожилая женщина (а по совместительству – тётка Хвостырина) – привыкла к тому, что раз в день к ней заходил «солдатик» почитать печати. Минут за сорок он обычно управлялся. Остальное время к Клавдии Сергеевне никто не заходил, и она скучала, читая страницу за страницей первые советские авантюрные романы.

Большая часть – ещё нэповские, и не был далёк тот час, когда весь этот, как говорится, «литературный мусор» отдадут в макулатуру, чтобы напечатать на бумаге нужные книги для советской молодёжи. Клавдия Сергеевна, естественно, понятия не имела о грядущих решениях идеологических инстанций, состоящих – в подавляющем большинстве своём – из полных бездарей, готовых ради быстрой карьеры на всё. Впрочем, лучше, чем Михаил Булгаков в пока подпольном романе «Мастер и Маргарита» (очередная редакция которого в эту минуту летела в печь), их ещё никому не удавалось изобразить.

– Извините, можно?

Приятный женский голос вернул Клавдию Сергеевну из Рима, где как раз зарождалась любовь между женой советского дипломата и порочным князем Растопчиным, ныне подрабатывающим таксистом.