самом деле, хочу путешествовать, и когда вырасту, то уплыву куда-нибудь. Буду странствовать. Сначала в одну сторону, потом в другую. Как тебе идея?

— Здорово. А мама?

— Мама поймёт меня, надеюсь. Хотя другие не понимают моего стремления.

— Ты необычная русалка.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась мне в ответ эта маленькая плутовка.

— Кэсси, а можно я буду тебя называть Кэс?

— Да!

— Можем мы с тобой иногда разговаривать здесь?

— Конечно! Зови меня, когда захочешь!

— Хорошо.

— Ух! Ну и уплыла же ты, Кэсси!

— О, мама!

— Мама? — переспросила я, не до конца осознав. — Лорели, это что, твоя дочь?

— Да. Я тогда ещё не могла вас познакомить. Сначала мы с тобой были малознакомы, чтобы представлять тебе моего ребёнка. А потом эта проказница уплывала далеко. Так что познакомить я решила вас только сейчас.

— Угу! — весело подтвердила девчушка.

— О, понятно. Не знала, что у тебя ребёнок. А я думаю, почему мне так комфортно с тобой, будто с родной мамой.

Потом мы всю ночь общались. Я рассказала, что же произошло вчера, что организовала это всё моя знакомая и родная в бывшем женщина, которая сейчас для меня стала никем, потом о том, как добиралась к реке, на что мерроу сказали: «А ты попроси туман! Он поможет. Приведёт сразу сюда и не придётся плутать в лесу». Я задумалась. Можно выходить за ворота, а потом звать. Надеюсь, он услышит и поможет.

Так, проболтав до утра и на обнимавшись, я засобиралась обратно.

— Пока, Евочка! Мы будем тебя ждать!

— Спасибо вам! И пока.

— Попроси туман. Он отведёт тебя туда, куда захочешь.

— Точно?

— Да.

— Хорошо, — помахав рукой, я выбралась на берег и сказала: «Туман, миленький, отведи меня, пожалуйста, к психушке».

Конечно, я могла и другое место назвать, но не хочу расстраивать человека, которому и так одиноко. А ещё девушку, которой, наверное, грустно работать и наблюдать за братом, что не может говорить и что-то у него там ещё. То ли психика сломалась, то ли что?

И, действительно, пройдя метров десять, словно по песку (берегу реки), я дошла до ворот. Сначала начал понемногу рассеиваться туман, потом появились ветви деревьев, и они сами, а потом я вышла на дорогу.

Я повернулась к лесу, где ещё дребезжал туман: «Спасибо!». Затем развернулась обратно. Было ещё темно, думаю, из-за туч, и мне опять показалось, что это здание выглядит очень зловеще: сухие деревья, острые пики, вороны каркают, то ли поблизости, то ли вдалеке… А ещё. Погода сильно испортилась, и где-то далеко начала бить молния, что добавляло атмосферности этому месту. К слову, зловещей. Аж не хочется входить в ворота. Но придётся.

Попыталась их открыть. М-да, забыла, что они издают ужасающие душу звуки. Но в любом случае, кого надо было я разбудила, так что бежать бесполезно. Вон он, бежит, сторож, который за эту беспокойную ночь видит меня уже во второй раз.

— Ну, здравствуйте. (Ещё раз) — прошептала я еле слышно, особенно последнюю фразу. — С добрым утром Вас.

— Что? Опять ты? Как?

— Я же сказала, у меня есть разрешение.

— И почему ты вернулась? Здесь и правда так хорошо?

— Ещё не знаю…

— Ладно. Марш в комнату, пока другие не увидели. А то подаёшь дурной пример. Не дай бог кто-то видел, как ты сбегала и попробует так же. Я же даже не узнаю. Может скажешь, как сбежала?

— Нет.

— Эхх. Беги сказал.

— До свидания.

В здании я шла как мышка. Наступала на доски возле стены, чтобы меньше скрипели. Добравшись до кровати, сразу завалилась на неё, правда, плащ я всё же с себя скинула, и уснула мертвецким сном. В нём мне пели две русалки ангельскими голосами.

Сестра и брат

Утро встретило меня кружкой молока и сладкой булочкой. Было вкусно и сытно.

Выглянув в окно, увидела Сабрину, которая гуляла с каким-то мальчиком лет пятнадцати, из далека сложно разобрать. Я решила, что сейчас спущусь и познакомлюсь с ними как положено.

Быстренько одевшись, вышла в сад. Брат с сестрой были там. Они сидели на одной из лавочек. Я направилась в их сторону. Приблизившись, попросила разрешения сесть рядом, ответом мне были два положительных кивка. Немного посидев под одним пристальным любознательным взглядом, решилась:

— Эм, меня зовут Ева, а тебя?

— Его зовут Миша, — ответила Сабрина, — а меня Сабрина.

— Приятно познакомиться, — сказала я, посмотрев на девушку, а потом перевела свой взгляд на мальчика и протянула ему руку для рукопожатия, которая не осталась одинокой. Хватка у мальца крепкая, а улыбка искренняя. Он был тёмным шатеном с такими же, как и у сестры глазами. Красивый мальчик, жалко, что немой.

— Сколько ему лет?

— Тринадцать.

— Это твой брат? Какой взрослый, — с улыбкой потрепала его по волосам.

— Да, это он.

Затем мальчик начал дёргать руку сестры и показывать что-то на пальцах.

— Он хочет показать тебе свой альбом с рисунками.

— О, правда? Интересно посмотреть, как ты рисуешь и что.

— Он изображает… монстров.

— Кого?

— Он говорит, что видит их с тех пор, как увидел смерть наших родителей.

— Ооо, — только и смогла произнести я.

Мы встали с насиженных мест и направились в сторону здания.

ХМ, СХОЖАЯ СИТУАЦИЯ С МОЕЙ. НУЖНО БУДЕТ РАСПРОСИТЬ. НАДЕЮСЬ, МАЛЬЧИК УМЕЕТ ПИСАТЬ.

— Саби, то есть Сабрин, а Миша умеет писать?

— Можешь меня Саби называть, если хочешь. Да, наш Михаил хорошо пишет, он даже стихотворения писал, правда, темы с того дня изменились, сама понимаешь на какие.

— О, ну, я бы и их прочитала, если можно. Можно? — спросила уже у самого мальчика, который по росту оказался не на много ниже меня. Взрослый уже, будет высоким, когда вырастет.

Паренёк махнул головой, в знак согласия.

Комната оказалась, рядом с моей, всего на три двери дальше. Она была уютная, но сразу видно, что мальчишеская, и в ней царил полумрак. Я села с Сабриной на кровать, а Миша подошёл к столу, потом присел возле меня с двумя альбомами. Я оказалась в серединке.

Парень очень красиво рисует. Сначала на листах были изображены животные, преобладали волки и медведи, затем растения, а потом были глаза: либо большие на всю страницу, либо много маленьких, либо два глаза с бровями и иногда ещё с носом. Первый альбом закончился.

— Ты глаза начал рисовать, потому что переживал о чём-то?

— Да, это началось ещё до смерти…

— Я поняла. Он будто что-то чувствовал… Родители дома не ругались?

— Да, вроде, нет. Хотя не знаю, я чаще стала пропадать, то есть